Волков оторвал взгляд от новеньких водительских прав провинившегося толстячка. Перед светофором, воткнувшись одна в другую, застыли три машины: "Волга" и два "жигуленка". Два водителя уже вылезли из своих машин и пытались открыть дверцу "Жигулей", попавших в "коробочку". Видно, дверь у машины заклинило. Наконец водитель сообразил, что есть еще и другая дверца, и выбрался через нее. Молча, сосредоточенно принялись разглядывать водители свои машины. На тротуаре, напротив места аварии, уже скапливались любопытные пешеходы.
- Видите, молодой человек, к чему приводит излишняя задумчивость? меланхолично сказал автоинспектор толстяку, уже который раз вытиравшему платком потеющий лоб. - Целое чепе! - Он понимал, что надо поскорее идти на место происшествия, но никак не мог решиться: отпустить с миром этого потеющего толстяка или сделать дырку в его талоне предупреждения. Инспектора раздражала и молодость нарушителя - "ведь лет двадцать, не больше, сукину сыну, - думал он. - А тоже мне! На собственной шестой модели разъезжает!" - и первоначальная дерзость нарушителя, так быстро перешедшая в заискивающую любезность, с которой он вымаливал себе прощение, тоже раздражала его...
- Ладно, - наконец решился автоинспектор. - Техпаспорт и талон тебе отдаю, а за правами заедешь в отделение.
- Товарищ инспектор! - жалобно начал толстяк...
- Сам видишь, некогда! - отмахнулся инспектор. - Лети отсюда соколом. Не то заработаешь прокол. - Он круто повернулся и зашагал к перекрестку.
Когда инспектор подошел к месту аварии, водители столкнувшихся автомашин, наверное, уже прикинули, во что им обойдется ремонт, и с завидным красноречием предъявляли друг другу претензии. Особенно усердствовал высокий молодой брюнет в модной кожаной курточке.
- Так могут ездить только пьяные! - кричал он, обращаясь к пожилому водителю черной "Волги", стоявшей первой у перекрестка. - Вы только подумайте, товарищ лейтенант!.. - бросился он к Волкову. - Тормозит, как будто один на дороге!
Водитель "Волги" молча пожал плечами. Он был спокоен. Инспектор, скосив взгляд на его автомобиль, сразу понял причину спокойствия: у "Волги" повреждения были небольшие: помят бампер, стенка багажника, левый стоп-сигнал. Да и машина к тому ж была государственная. Больше всего пострадали белые "Жигули", оказавшиеся в середине, - сильно помята решетка радиатора, правое крыло, разбиты подфарники. Смят багажник.
- Ваш автомобиль? - спросил Волков у молодого крикуна.
- Моя машина, - мрачно отозвался третий участник столкновения. Чувствовалось, что он переживает больше всех - лицо у него было бледное, вымученное, прядка влажных волос прилипла к большому лбу. "Да, братец, подумал Волков, - попотеешь с ремонтом. Хорошо, если застрахована".
Уловив сочувствие инспектора, мужчина сказал:
- Теперь хоть в металлолом. Хорошо, сам цел остался. Лихо затормозил товарищ! - и кивнул на водителя "Волги".
- Дистанцию соблюдайте, - спокойно сказал Волков. - И машины целы будут, и головы. - И добавил уже строго официально: - Документы прошу!
Все отдали ему документы молча, только мужчина в кожаной курточке, роясь в своей "прикованной" к запястью сумке-портмоне, не переставал громко возмущаться:
- Безобразие! Просто хулиганство! Так ездят только пьяные.
"Хорош гусь, - подумал инспектор. - Мало того что сам виноват, не затормозил вовремя у светофора, так еще хочет своего коллегу заложить".
- Машины на ходу? - спросил он водителей.
Шофер "Волги" кивнул. У крикуна мотор тоже сразу завелся. Только белые "Жигули" пришлось брать на буксир. Поставив машины у обочины и попросив разойтись любопытных, инспектор сел в "Волгу" и, посадив рядом всех участников аварии, принялся составлять протокол...
Когда протокол был составлен и в него внесены все повреждения, полученные автомашинами, Волков дал всем подписать его. Кадымов, шофер "Волги", и Осокин, владелец особенно пострадавших белых "Жигулей", подписали протокол безропотно. Осокин только вздохнул. Вздохнул так тяжело, что инспектор пожалел его и Сказал:
- Да не горюйте. Найдете хорошего мастера, он вам так отлудит, лучше новых будут. Тем более, страховку получите...
Один Петр Викторович Вязигин долго отказывался ставить свою подпись, требуя, чтобы Волков записал в протоколе, что от удара у него пошел "кузов".
- Это вам пусть эксперт в Госстрахе пишет, - сердито сказал Волков. Они там во все тонкости вникают.
Сказав "вашей вины, товарищ, нет", он отдал Кадымову права, а документы Осокина и Вязигина положил в свою сумку. Потом полистал записную книжку.
- Завтра в районное ГАИ, к десяти часам. В комнату разбора. Прошу не опаздывать.
Когда они вылезли из "Волги", инспектор кивнул на осокинские "Жигули" и спросил Кадымова:
- Не отбуксируете товарища?
- Могу, - без особой охоты согласился шофер. И спросил Осокина: - Вы где живете?
- На Чайковского.
- Подходит. Цепляйте трос.
Осокин засуетился, доставая из багажника трос, и, почувствовав свою суетливость, заставил себя двигаться медленнее, спокойно прикрутил трос, сел в машину, включил фары. Кадымов обернулся узнать, готов ли он. Осокин тихонько нажал на клаксон. Они медленно тронулись. И тут только Борис Дмитриевич почувствовал, как сквозь нервное напряжение, сквозь усталость где-то в глубине его души запели победные трубы...
8
"Неужели Лева Бур появился на горизонте? - думал Корнилов, слушая доклад Семена Бугаева о квартиранте старушки Блошкиной. - Только живой или мертвый?"
Теперь рассказ инженера Колокольникова о маленьком чемоданчике потерпевшего - полковник не хотел, да и просто не мог пока считать человека, сбитого автомашиной на Приморском шоссе, погибшим - приобретал высокую степень достоверности. Все выстраивалось логично: Лев Котлуков вышел из заключения в июне и сразу поселился у Блошкиной. Паспорт на имя Николая Алексеевича с неизвестной фамилией у него, конечно, чужой. Липовый или краденый. Пять лет Котлуков по приговору суда не мог проживать ни в Ленинграде, ни в его пригородах. Во всяком случае, под своей фамилией. И если Лева Бур отправился куда-то ночью с набором инструментов в чемодане, не может быть двух мнений о цели его прогулки. Только вот последующие события никакой логике не поддавались.
- Дружки его ухлопали, товарищ полковник! - Бугаев приехал из Зеленогорска возбужденный и не мог минуты спокойно сидеть на месте. То и дело вскакивал и начинал нервно расхаживать по кабинету.
Корнилову наконец надоели его метания.
- Семен, хватит бегать! Мелькаешь, голова кружится.
Бугаев сел:
- Если бы я, Игорь Васильевич, курил так же много, как вы, я бы тоже сидел спокойно...
- А ты закури, - миролюбиво предложил Корнилов. - Сигару. Помогает сосредоточиться. - Он всех угощал дареными кубинскими сигарами, но редко кто отваживался воспользоваться его предложением. Бугаев же взял из красивой коробки сигару и засунул в нагрудный кармашек.
- На досуге закурю, - сказал он, отвечая на недоуменный взгляд полковника.
- Досуга у тебя, Семен Иванович, может и не быть, - заметил Корнилов. - А пока порассуждаем...
- Я уже говорил - могла произойти ссора...
- Могла, могла. - Корнилов поднял руку. - Но сейчас посиди молча и послушай начальство.
Бугаев улыбнулся:
- Значит, рассуждать будете вы?
Корнилов не обратил на его улыбку внимания.
- Отпечатки пальцев Котлукова обнаружены и на бутылках и в комнате. Но откуда у тебя такая уверенность, что у старухи Блошкиной жил именно он?
Заметив, что Бугаев хочет возразить, полковник остановил его:
- Возражения потом. Лева Бур мог быть просто частым гостем в этом доме. Гостем неизвестного нам постояльца. И до сих пор разгуливает где-нибудь по городу...
- Он же еще хромает, - не вытерпел Бугаев.
- Котлуков-то хромой, - подтвердил Корнилов. - А вот про постояльца бабуся надвое сказала - не то прихрамывает, не то новыми ботинками пятку натер. По твоим же словам.