- Вот! - протянул руку Леонид Иванович, показывая на шоссе. - Именно здесь. Вот он... - Последние слова его словно повисли в воздухе. Шоссе было пусто. Ни погибшего, ни чемоданчика...
- Что за черт! - выругался Колокольников. - Это же место! - он оглянулся назад, увидел знакомый поворот. - А может, не доехали? - Он сказал так на всякий случай. Он знал, что не мог ошибиться, что именно здесь произошло несчастье.
- Федя, подъехай еще чуток, - приказал старший лейтенант.
Они проехали метров триста. Лес тут был реже, совсем другой, справа сквозь сосны синел залив. Ужо светало.
- Да что я! - в сердцах сказал Колокольников. - Каждую кочку тут знаю - столько лет живу! Там же, конечно, там, где я сразу показал. От наших домов тропинка на шоссе выходит. Я на ней весла и удочки оставил.
Шофер молча, теперь уже не дожидаясь команды начальства, развернулся. Никто не проронил ни слова.
Колокольников показал, где остановиться, первым вылез из "уазика". Накинув плащи, выбрались из него старший лейтенант и Буряк.
Леонид Иванович подошел к тому месту, где узкая тропка выныривала из густых кустов на асфальт.
- Вот она, дорожка! Он шел впереди - я его слышал. Потом удар, я побежал, а машина уже к повороту приближается.
- Какая машина? - спросил старший лейтенант.
- "Жигули". Белые "Жигули". Огни, подлец, погасил. Номер было не разглядеть...
- А модель?
Колокольников пожал плечами:
- Я в них не очень разбираюсь.
- Ну, а дальше что? - с ехидцей спросил Буряк. - Пока голову искали, ноги встали и пошли?
- Да что вы! Так не шутят! - растерянно сказал Колокольников. Он был совсем сбит с толку. Куда действительно мог подеваться этот человек?
- Ты, Буряк, полегче. Для шуток - время слишком раннее, - спокойно сказал старший лейтенант и уставился на Колокольникова.
- Вот здесь он лежал. Здесь, - показал Леонид Иванович. - Я побежал, опустился на колени. Лицо... - он безнадежно махнул рукой. - Пульса не было. - Колокольников вспомнил про чемоданчик и рассказал милиционерам.
- Чемоданчик, чемоданчик, - проворчал старший лейтенант, - куда человек подевался?! Вас как зовут? - спросил он неожиданно.
- Леонид Иванович.
- Вы не обижайтесь, Леонид Иванович, а может быть, вам все это... он покрутил рукой, - показалось?
Колокольников хотел сказать в ответ какую-нибудь резкость, но вместо этого горько усмехнулся:
- Действительно, можно подумать невесть что.
- Вот именно, - значительно сказал старший лейтенант. - У нас, конечно, разные случаи бывают. Произойдет наезд на человека, а он вскочит, отряхнется - и бежать. Шок. А потом окажется - весь переломан. Месяцами в больнице лежит. Бывает и по-другому... - Он опять впился своими желтыми глазами в Колокольникова, словно хотел убедиться, можно ли ему доверять.
- Вы, может, думаете, что я пьян? - обиделся Леонид Иванович.
- Не думаем, но... - Милиционер пожал плечами.
- Всяко бывает, - вставил Буряк. - Иной раз такого наслушаешься! - и добавил: - Но вы на свой счет не принимайте.
- Давайте еще раз по порядку, - сказал старший лейтенант. - Откуда вы на шоссе вышли?
Колокольников сошел с обочины в канаву, показал на просвет среди зарослей.
- Ну-ну! - подбодрил его милиционер. - А потерпевший? Он где лежал?
- Я выскочил... - Колокольников в два прыжка преодолел канаву и остановился. - Он лежал там... Где вы стоите. Я кинулся к нему. - Тут он вспомнил, что чуть не упал, наступив на какую-то железку, и наклонился, разглядывая асфальт. - Железка здесь валялась, наверное, из чемоданчика выпала...
- Где же ваша железка? - спросил Буряк.
- И железки нету, - пожал плечами Колокольников. - Да ведь какие-то следы должны остаться? Кровь?
Старший лейтенант вздохнул:
- В такой дождь? Ладно, - наконец решился он. - Сейчас кусты обшарим. - И, повернувшись к Буряку, кивнул на машину. - А ты с отделением свяжись, пускай они обзвонят больницы. Может, пока товарищ бегал до санатория, потерпевшего кто-то подобрал да в больницу отправил.
Буряк забрался в "уазик", стал дозваниваться по радиотелефону.
- Ну, показываейте, Леонид Иванович, откуда вы шли, - попросил старший лейтенант.
Колокольников спутился с шоссе, пошел по тропинке первый. Старший лейтенант двинулся за ним.
- Тут я и шел от дома. Услышал удар - весла и удочки сюда бросил. - И опять, как на шоссе, встал как вкопанный - ни весел, ни удочек не было. Он нагнулся, пошарил в траве, раздвинул кусты - ничего. Прошелся дальше по тропинке. Весла и удочки словно корова языком слизнула.
- Д-а-а... - многозначительно крякнул старший лейтенант и, видя растерянность Леонида Ивановича, добавил: - С удочками вы потом разберетесь. Давайте пострадавшего искать.
За кустами, на шоссе послышался шум подъезжавщего автомобиля. Скрипнули тормоза, хлопнула дверца.
- "Скорая" приехала, - сказал старший лейтенант. Он рванулся было к дороге, но тут же остановился и махнул рукой: - Ладно, Буряк им все объяснит.
Часа два они прочесывали окрестности, расспрашивали дачников. Никто не слышал ни скрипа тормозов, ни удара. Никаких следов сбитого машиной человека не было.
Когда они снова подошли к "уазику", Колокольников расстроенно сказал:
- Так же не может быть! Ведь мертвый он был, мертвый.
- Был да сплыл. Подождем, может, сам объявится, - ответил старший лейтенант.
"Объявится!" - Колокольников вспомнил темное от удара, словно расплющенное лицо сбитого мужчины и с тревогой спросил:
- Что же теперь делать?
Старший лейтенант молча пожал плечами и, забравшись в машину, захлопнул дверцу, а Буряк, высунувшись из "уазика", тихо, со злостью бросил:
- Была б моя воля, посадил тебя на неделю за ложный вызов.
"Уазик" умчался, а Колокольников в полной растерянности остался стоять на обочине.
- Посадил бы за ложный вызов... - прошептал он сердито. - Тоже мне, пень порядочный! Лишний раз его потревожили! Да если б напрасно. "Что же они, решили, что я шутки шучу?! - с запоздалой обидой подумал Колокольников. - Зря тут бегаю под дождем!"
Он вдруг почувствовал, что промок до нитки - не спас и старенький капитанский плащ. Мокрые штаны прилипали к ногам, в ботинках хлюпало.
- Не-е-ет, я вам больше не помощник, - пробормотал Колокольников. Дудки! Надо скорее домой, в тепло.
Он прошел метров сто по шоссе, до тропинки, которая вела к поселку. По дороге уже мчались машины, большие пригородные автобусы стремительно катили по асфальту, оставляя за собой облака выхлопных газов, перемешанных с мелкими капельками воды.
На том месте, где он оставлял весла и удочки, Колокольников задержался еще раз, ощупал каждый куст, а вдруг они с лейтенантом недоглядели?
"Собаку надо было бы пустить, - подумал Колокольников, выбираясь на тропинку из мокрых зарослей. - Она бы нашла". Но мысль о собаке, ищущей удочки, и самому ему показалась вздорной, и Колокольников с каким-то даже удовлетворением подумал: "Не моя забота! Не хотят, пусть не ищут. Потом все равно откроется, и будет этот Буряк иметь бледный вид". Он был особенно зол на Буряка, наверное, за угрозу.
"Ничего-ничего, - думал Колокольников, чуть-чуть разогреваясь от быстрой ходьбы. - Ничего-ничего! Удочки куплю новые. С первой получки. Пока - из березы вырежу. Весла вот жаль. Но тоже ничего. Кажись, у Николая Николаевича в сарае какое-то старенькое веслишко валяется. А сейчас приду домой, в теплую постель нырну. Валюша мне чайку горячего даст... Э-э, да что чайку - после такой встряски можно и водки! А Буряк пускай злится, пускай думает, что я его разыграл..."
Валентина еще спала. Услышав, что открылась дверь, она спросила сонным голосом:
- Леня, ты?
- Я, маманя.
- Чего так быстро? Клева нет?
- Еще какой клев! - бросил Колокольников. - Такого клева у меня за всю жизнь не было.