Одним большим глотком она допила все, что оставалось в бокале, потом небрежно отодвинула в сторону высокий стул у бара. Ярко замерцал голубой люрекс, и я невольно моргнул.
- Это режет вам глаза, - молвила она другим, более мягким, убаюкивающим голосом. - Противный, гадкий, сверкающий люрекс действует на ваши несчастные маленькие лупоглазки.
- Могу пошире раскрыть их, - проворчал я.
- Сначала следует устранить источник раздражения, - изрекла она прежним деловым тоном, отрывисто и профессионально. - А потом уже переходить к шоковой терапии.
На мгновение ее руки, казалось, задвигались в разных направлениях, потом блузка из голубого люрекса плавно проплыла, мерцая в воздухе и как пушинка опустилась на диван.
- Раздражитель устранен, - весело произнесла она. - Теперь приступим к доброй старомодной шоковой терапии.
Она запросто сбросила с ног сандалии, расстегнула "молнию" на джинсах и, извиваясь как исполнительница танца живота в экстазе, вылезла из них. Потом сунула большие пальцы под резинку своих колготок и каким-то акробатическим трюком сразу стянула их до колен. От последнего триумфального толчка колготки полетели прочь, к блузке на диване.
Моя челюсть бессильно отвисла, когда она повернулась ко мне, подняла руки вверх, соединила ладони, согнула одно колено, прижав его к другому - в традиционной позе кинозвезды на снимках, - и наградила меня жеманной улыбкой.
- Как у вас дела с адреналином? - спросила она низким воркующим голоском. - Накачка уже пошла?
Все ее тело покрывал золотистый загар, включая налитые, выдающиеся вперед груди. Надувшиеся кораллового цвета соски начинали твердеть, словно от неожиданного соприкосновения с воздухом. Ее животик отличался мягкой и приятной, абсолютно женственной выпуклостью, а густая щетка кудрявых черных волос между ног отдавала сверкающим блеском. С меня тут же слетела всякая усталость.
- Если теперь вы почувствовали себя лучше, - сказала она, - может быть, тогда вы пройдете сюда? - Она повернулась и медленно направилась в спальню, покачивая при каждом шаге своим прекрасно округленным задом.
- Леди, - взмолился я, отдавая должное бородатой шутке, - если я смогу пойти туда, то мне следует прежде обратиться к психиатру!
Когда мы вошли в спальню, она сбросила с кровати покрывала и легла на нее, ее черные глаза наблюдали за мной с выражением какого-то мурлыкающего одобрения. Я вроде бы подпрыгнул на месте и в следующее мгновение оказался на кровати рядом с ней.
Левой рукой я накрыл ее ближайшую ко мне грудь и мягко пожал ее, а правую ладонь подсунул под ее шею и надавил на нее вверх, чтобы приблизить к себе ее губы. Но в последний момент она откинула назад голову, и я увидел искорку тревоги в ее сверкающих черных глазах.
- Просто мне интересно узнать. - В ее голосе отразилась некоторая нервозность. - Я хочу сказать, что это - новая мода или что-то еще?
- Вы о чем? - издал я какой-то булькающий звук.
- О том, чтобы ложиться рядом с женщиной не раздеваясь. - Она невесело улыбнулась. - Мне все равно.., ну, не совсем, конечно.., но эта пряжка просто сдерет с меня кожу.., когда прикоснется ко мне.
Она беспомощно захихикала и продолжала посмеиваться все время, пока я раздевался и ложился рядом с ней на кровать. Потом хихиканье резко оборвалось.
По логике вещей я должен был бы чувствовать себя страшно уставшим в этот утренний час, но я оказался удивительно бодрым. К тому времени, когда я принял душ и оделся, я уловил аромат кофе и жареного бекона, который доносился с кухни. Когда я туда вошел, меня приветствовало сверкающее голубое мерцание. Она перед плитой выполняла обыкновенную домашнюю работу. На ней была только блузка из голубого люрекса и ничего больше. Блузка оказалась, может быть, всего на каких-нибудь четыре дюйма ниже талии. Вид брюнетки в таком одеянии вызвал во мне какое-то агонизирующее чувство нерешительности, а до того момента я испытывал только голод.
- Я не оделась, - объяснила она, обладая талантом говорить о вещах весьма очевидных, - главным образом потому, что я недостаточно долго знаю вас.
Я сел, налил себе чашку кофе и задумался о том, что она сказала.
- Но что, черт возьми, это означает? - наконец спросил я ее.
- Любопытный вы жеребец, - спокойно проговорила она. - Я хочу сказать, вы занимаетесь этим только после захода солнца? Или, может быть, вам нравятся только дневные спектакли после обеда? Но ведь может вполне случиться, что завтрак пробудит у вас страсть, и тогда дневные заботы можно будет на время отложить.
- Во всяком случае - не заботы сегодняшнего утра, - возразил я. - Хотя могу честно признаться, что мне стоит огромного труда не изменить своих намерений при виде...
Она похотливо хихикнула:
- Если преодолеть это будет особенно трудно, тогда вы просто не сможете считаться со своим рассудком.
Яйца, бекон, поджаренные ломтики хлеба и кофе - все это превосходные составные нашей жизни, твердо сказал я себе, а секс может и подождать. Через некоторое время она подошла к столу и села напротив, что несколько облегчило мое состояние. Теперь я видел только люрекс от талии и выше, а все прелести ниже талии закрыл от меня стол.
- Меня мучила эта ужасная мысль, пока я поджаривала бекон, - начала она новую тему. - Что вы собираетесь делать с бренными останками Вилли Шульца?
- Обо всем об этом мы уже позаботились, - ответил я и рассказал ей о посещении Дарраха накануне вечером и о некоторых моментах его рассказа. Я старательно опускал детали, связанные с Глорией Клюн и ее прошлой жизнью.
- Потрясающе! - с энтузиазмом воскликнула она. - Держу пари, что, если бы Ральф узнал, что все улажено, он вполне бы мог вернуться.
- Ясное дело! - поддакнул я.
- Вы сейчас уходите?
- У меня деловая встреча.
- Что вы хотите, чтобы я сделала за время вашего отсутствия?
- Надо бы помыть окна, - мрачно заявил я. - Можно спустить также бассейн и...
- Может быть.., я поработаю без особых трудов, - сказала она задумчиво. Предложите мои услуги еще паре своих соседей.
- Думаю, они сумеют позаботиться о себе сами.., я говорю о мытье окон, уточнил я. - В данный момент вы не можете помочь мне разыскать Глорию Клюн. Во всяком случае, ничего такого мне не приходит на ум.
- О'кей, - подытожила она. - Тогда я сыграю роль заботливой мамочки, пойду закуплю продукты и другие мелочи.
- Превосходно, - одобрил я.
- До свиданья, - любезно простилась она.
- А я подожду телефонного звонка.
Телефон и в самом деле вскоре зазвонил. Выражение ее лица говорило, будто я все заранее подстроил, и разубеждать ее не было никакого смысла. Поэтому я вышел в гостиную и снял трубку.
- Говорит Моррис Даррах, - произнес хриплый голос. - Братишка! Ну и задали они мне жару! Два битых часа допроса, прежде чем отпустили меня. И мне все еще кажется, что они не поверили ни одному моему слову!
- Не волнуйтесь из-за полицейских, - успокоил я его. - Их натаскивают именно в таком духе.
- Как бы там ни было, теперь все позади. Поэтому я собираюсь позвонить Манни Крюгеру в компанию "Стеллар" и Джейсону Траверсу. О'кей?
- Отлично, - одобрил я. - Где я смогу позже увидеть Траверса?
- На Бенедикт-Каньон-Драйв вы делаете правый поворот и выезжаете на очень узкую Моунтейн-Драйв, - объяснил он. - Проехав по ней примерно с полмили, вы увидите дьявольски привлекательный особняк. Мимо него вы никак не проедете, потому что по бокам дороги ничего другого, кроме деревьев, нет.
- Спасибо, - поблагодарил я. - Я буду связываться с вами.
- Если вы не застанете меня в конторе, то звоните в центральное отделение уголовного розыска Лос-Анджелеса, - посоветовал он печальным голосом. - Они наверняка будут знать, где я нахожусь!