Я бы с удовольствием выразил свою признательность в полный голос. Но в моем нынешнем состоянии даже думать об этом было больно. Не говоря уже о том, что мне всегда было неловко говорить с ней лицом к лицу… не знаю, просто нервничаю все время.
– Я принесла тебе переодеться. Если еще что-то нужно, дай мне знать.
– …Спасибо, – хрипло поблагодарил я бабушку, поставившую возле койки большой бумажный пакет. Всякий раз, когда я по неосторожности резко двигался, боль усиливалась, поэтому я не стал поднимать головы с подушки, лишь немного повернул.
– Ба, это… что папа?
– Я ему еще не сказала. Ёске-сан ведь сейчас где-то в Индии, да? Не знаю, как с ним связаться. Вечером спрошу Рейко.
– Ничего, я сам с ним свяжусь. Ты только принеси мой мобильник, я его оставил в комнате…
– Оо, ну ладно.
Папу зовут Ёске Сакакибара. Он работает в одном знаменитом токийском университете, занимается то ли культурной антропологией, то ли социоэкологией, то ли еще чем-то в том же духе. Он стал профессором в сорок с хвостиком, так что, наверно, он отличный ученый. Это, правда, не мешает мне сомневаться в том, что он отличный отец.
Во всяком случае, дома его почти никогда не бывает.
Он запросто бросает дом и единственного сына всякий раз, когда ему надо лететь куда-то на другой конец Японии или за границу, чтобы заниматься там понятия не имею чем – какой-нибудь «работой в поле». Зато благодаря этому я еще с начальной школы приобрел уверенность, что способен управляться с домашним хозяйством как минимум лучше своих одноклассников.
Как и сказала бабушка, на той неделе отец улетел работать в Индию. Работа навалилась совершенно внезапно во время моих весенних каникул. Он будет оставаться там и заниматься всякими исследованиями почти год. В основном из-за этого я и свалился практически без предупреждения на бабушку с дедушкой, живущих в Йомияме.
– Коити-тян, ты вообще хорошо уживаешься с папой? – спросила бабушка.
– Ага, – ответил я. Конечно, иметь такого отца тяжело, но все-таки нельзя сказать, что я его терпеть не мог.
– Ёске – такой верный мужчина! – бабушка говорила словно сама с собой. – Столько времени уже прошло после смерти Рицко, а он так и не женился. И он нам так помогает все время…
Рицко – так звали мою маму. Она умерла пятнадцать лет назад, когда я родился – ей было всего-навсего двадцать шесть. Мой отец Ёске был на десять лет старше ее.
Насколько я слышал, они познакомились, когда он читал лекции у себя в университете, а она была студенткой. Он покорил ее чуть ли не при первой встрече. «Да ты скорострел», – так сказал один из его старых друзей, который однажды зашел к нам в гости и начал подкалывать отца. По-моему, он был пьян.
Трудно было представить, но отец жил вообще без женщин после смерти матери. Конечно, я как сын могу быть пристрастен, но он талантливый ученый, и, хотя ему уже пятьдесят один, он молодо выглядит, красив и умеет общаться с людьми. У него приличное положение в обществе, хорошая зарплата, и плюс к этому он не женат – ни за что не поверю, что он не пользуется популярностью у женщин.
Может, он отдавал дань памяти умершей жене? Или не желал ранить мои чувства? Так или иначе, это длилось уже чересчур долго. Я хотел, чтобы он уже женился наконец и перестал наваливать всю работу по дому на сына. Ну, думаю, мое желание где-то наполовину было с этим связано.
2
«Разрыв легкого» – это то, что по-научному называется «спонтанный пневмоторакс». А еще правильнее – «первичный спонтанный пневмоторакс». Он довольно часто случается у высоких юношей с худощавым телосложением. Причины малоизученны, но, говорят, во многих случаях пусковым событием может стать утомление или стресс.
При «разрыве», как и намекает название, оболочка легкого прорывается и воздух выходит в плевральную полость. Баланс давления нарушается, и легкое сдувается, как проколотый мяч. В результате возникает боль в груди и становится трудно дышать.
Эта дрянь, от одной мысли о которой становится страшно, впервые случилась со мной полгода назад, в октябре.
Сперва грудь начала как-то странно болеть, и было такое чувство, что стоит мне шевельнуться, как я тут же задохнусь. Я подумал, что надо просто переждать, и все пройдет, но за пару дней лучше мне не стало. Наоборот, становилось все хуже, поэтому я рассказал отцу, и мы отправились в больницу. Как только они сделали рентген, сразу стало ясно, что у меня пневмоторакс левого легкого и что оно в процессе коллапса. Меня госпитализировали в тот же день.
Лечащий врач решил применить метод лечения под названием «плевральный дренаж».