Мей покосилась на меня, но я сидел молча. Я совершенно не представлял, как тут реагировать.
– «"Он" не умер», так он сказал, – тихо продолжила Мей. – «Смотрите, "он" здесь, с нами». Он показывал на парту того ученика и все повторял: «Смотрите, "он" вот здесь, живой, "он" прямо здесь»…
И тогда остальные ученики один за другим подключились и тоже стали говорить: «Точно, "он" не умер, "он" жив, "он" здесь…» Это разошлось по классу, как цепная реакция.
Никто не хотел верить. Они просто не могли принять тот факт, что самый популярный ученик в классе так вот взял и умер. Их чувства вполне можно понять. Но… проблема в том, что они продолжали это и дальше.
– «Это»? – я раскрыл рот впервые с начала ее рассказа. – Что за «это»?
– Весь класс и дальше продолжал делать вид, что тот ученик жив. Классный тоже подключился. Он им говорил: «Конечно, "он" не умер. "Он" жив, "он" сейчас здесь, "он" по-прежнему наш одноклассник. И мы должны все вместе трудиться, чтобы закончить год». И так далее.
«Мы все должны помогать друг другу, и тогда ваш последний год в средней школе пройдет хорошо», – не знаю, почему, но мне вспомнилась речь Кубодеры-сэнсэя, когда он представлял меня классу в мой первый день в школе; она наложилась на слова учителя двадцатишестилетней давности в пересказе Мей.
«Каждый из нас сделает то, что должен. И тогда в марте будущего года…»
– В общем, весь класс три-три так вот и провел остальную часть своего последнего учебного года в средней школе. Парту умершего ученика они оставили в точно таком виде, в каком она и была, и иногда подходили поговорить с «ним», или дурачились, или шли домой вместе с «ним»… Конечно, они всего лишь делали вид. А когда пришло время выпускной церемонии, директор даже выделил стул для этого ученика.
– Это все правда? – спросил я, не в силах больше сдерживаться. – Это не какая-нибудь байка или легенда?
Мей не ответила, а просто продолжила спокойно пересказывать историю.
– После церемонии они все вместе сфотографировались в классе. Все ученики и классный. А потом, когда они разглядывали фотку, они кое-что обнаружили.
Мей сделала еле заметную паузу, потом произнесла:
– В углу фотографии они увидели того ученика, хотя «его» просто не должно было там быть. «Он» улыбался вместе со всеми, и его лицо было бледным, как у мертвеца.
Значит, все-таки легенда. Возможно, одна из «Семи тайн» Северного Ёми. Впрочем, если так, то очень уж детальная.
Однако, хоть я и думал так, почему-то просто отмахнуться от этой истории как от обычной страшилки не получалось. Я пытался заставить себя улыбнуться, но в результате у меня только щеки задергались.
Лицо Мей все это время оставалось бесстрастным.
По-прежнему глядя в одну точку, она сжала губы, ее плечи несколько раз медленно поднялись-опустились… а потом она наконец добавила почти шепотом:
– Того ученика – ну, который умер – звали Мисаки.
Это был удар под дых.
– Мисаки? – мой голос едва не сорвался на визг. – Это… фамилия была? Или имя? Это вообще был парень или девчонка?[17]
– Ну…
Она не знает? Или знает, но не хочет мне говорить? Мей слегка опустила голову; ее отсутствующее выражение лица абсолютно ничего мне не говорило.
– Кажется, есть варианты, в которых имя «Масаки», но их меньшинство. Думаю, это на самом деле «Мисаки».
…Двадцать шесть лет назад.
Я начал переваривать историю, рассказанную Мей.
Двадцать шесть лет назад учился в классе 3-3 парень или девушка по имени или фамилии Мисаки, и его/ее все любили…
…Стоп.
Погодите-ка.
Внезапно до меня дошло кое-что.
Если это было двадцать шесть лет назад, то, может, мама… Рицко, моя мать, умершая пятнадцать лет назад, – она же как раз тогда училась в средней школе? Если так, то, вполне возможно…
Не знаю, заметила ли Мей, что я чуть изменился в лице. Так или иначе, она снова откинулась на спинку дивана и тем же тоном, что и раньше, сообщила:
– Вообще-то у этой истории есть продолжение.
– Правда?
– Можно сказать, то, что я тебе рассказала, – это только пролог.
И тут –
Из моей сумки, лежащей на диване, раздался энергичный электронный звук. Мне кто-то звонил на мобильник. Похоже, я забыл поставить его на вибру.
– Ой, прости.
Я поспешно залез в сумку и вытащил телефон. На экране значилось: «Йомияма – бабушка с дедушкой».
– Аа, Коити-тян?
17
Напомню, что имя Мисаки – как правило, женское. А по рассказу Мей в оригинале пол ученика не опознается никак.