– Ты серьезно? Мы в том году ездили. В Токио. Я тогда впервые в жизни поднялся на Токийскую башню, прикинь. И на Одайбу ездили. Сакаки, а ты когда-нибудь поднимался на Токийскую башню?
Я не поднимался, но…
– В том году? А разве школьные выезды не в третьем классе проводят?
– В Северном Ёми – во втором классе, осенью. Но я слышал, раньше их проводили в третьем классе, в мае.
– Раньше?
– Мм… угу. Скажи, Кадзами.
– Да. Я тоже слышал.
Почему-то мне показалось, что они как-то неохотно говорят на эту тему. Сделав вид, что ничего не заметил, я спросил:
– А почему их перенесли на второй год?
– Я почем знаю? Это когда было-то, – резко ответил Тэсигавара. – Наверно, были причины.
– Возможно, они проявили тактичность и стали проводить выезд до того, как наш брат начинает волноваться о вступительных экзаменах, – заметил Кадзами. Он остановился, снял очки и принялся протирать линзы.
– Хм. Не знал, что в муниципальных школах так.
Когда Кадзами остановился, я сделал то же самое, потом подошел к окну. Мы были на третьем этаже. Дождь слабо моросил; изнутри его не было видно, если не приглядываться, и больше половины учеников во дворе шло без зонтов.
«Я не против дождя».
Мне вдруг вспомнились слова Мей – в какой день это было?..
«Больше всего люблю холодный дождь зимой. Когда он переходит в снег».
Ни вчера, ни сегодня я ее не видел. В понедельник она была, но поговорить с ней мне не удалось. Может, из-за того, что я все время прокручивал в голове, как мы наткнулись друг на друга на кукольной выставке в Мисаки. Думал о каждом слове, которое она тогда произнесла. О каждом маленьком движении. О каждом действии…
Занозой во мне сидели ее слова, что «история Мисаки двадцатишестилетней давности» – это «только пролог». Я, конечно, не сомневался, что это одна из «Семи тайн», но тем не менее. «Есть продолжение». Что бы это могло быть за продолжение, какая страшилка с привидениями?
Кстати говоря, на позапрошлой неделе после урока рисования Тэсигавара вроде бы говорил что-то о «проклятии класса 3-3»?
– Эй, – я старался, чтобы мой голос звучал небрежно. – Ребята, а вы знаете историю о классе три-три, которая была двадцать шесть лет назад?
В следующий миг и Кадзами, и Тэсигавара застыли столбом. Их лица мгновенно побледнели.
– Т-ты что, Сакаки… Ты вроде говорил, что не веришь в такие штуки?
– Где ты… кто тебе рассказал?
После секундного размышления я решил не упоминать Мей.
– Просто случайно услышал.
Кадзами с серьезным лицом продолжил расспрашивать:
– Сколько ты услышал?
– Э? Только пролог, думаю.
Они среагировали куда острее, чем я ожидал, и потому я начал колебаться.
– Вроде двадцать шесть лет назад в классе три-три был ученик, которого все любили, а потом он внезапно умер… как-то так.
– Значит, только про первый год, – пробормотал Кадзами и кинул взгляд на Тэсигавару. Тот в явном замешательстве поджал губы.
– Что тут у вас происходит? Вы трое такие серьезные, – неожиданно раздался голос. Мимо нас проходила Миками-сэнсэй. Рядом шла Юкари Сакураги – наверно, учительница ей какие-то указания давала или еще что-нибудь.
– А. Нуу, это, в общем…
Разговаривать лицом к лицу с Миками-сэнсэй я по-прежнему не привык. Это был полный кошмар. Пока я мекал в поисках ответа, Кадзами шагнул вперед, будто приказывая мне замолчать. Потом театрально понизил голос и сказал Миками-сэнсэй:
– Сакакибара-кун говорит, что он слышал… про первый год.
– Понятно, – Миками-сэнсэй медленно кивнула, потом склонила голову набок. Ее реакция тоже показалась мне какой-то странной. Что до Сакураги, то она, как и Кадзами с Тэсигаварой, не смогла скрыть потрясения.
– Это проблема… – произнесла Миками-сэнсэй, даже не взглянув в мою сторону. Лицо ее стало таким задумчивым, каким я его никогда раньше не видел. Потом она продолжила настолько тихо и невнятно, что мне удалось разобрать лишь отдельные слова:
– …Не уверена. Но… хоть что-то, что сможете… теперь действительно… хорошо? Будем внимательно…
2
– Ба, ты помнишь, что было двадцать шесть лет назад? – первым делом спросил я, вернувшись в этот день домой.
Бабушка и дедушка сидели в плетеных креслах на крыльце и смотрели в сад, мокрый от долгого дождя. От внезапного вопроса внука бабушка заморгала, даже не успев договорить «С возвращением».
– Э? Это давно. Двадцать шесть лет назад, говоришь?
– Ага. Маме тогда было примерно столько же лет, как мне сейчас. Думаю, она училась в Северном Ёми в третьем классе.