– …
– Двадцать пять лет назад – это для нас как байка, мы тогда еще даже не родились, но в глобальном смысле это было совсем недавно. Но если воспоминания всех, кто был с этим связан, стираются так быстро, то все получается, как ты сказал, Сакакибара-кун. История становится всего лишь страшилкой.
Губы Мей немного расслабились, но тут же ее лицо вновь застыло.
– В первые два года в этой школе до меня только обрывки слухов доходили. Как только нас распределили по классам на третий год, сразу устроили собрание, и там была пара ребят из класса три-три, которые как раз заканчивали год. Было что-то вроде «передачи эстафеты». Там я впервые услышала, что та легенда – на самом деле правда…
Ее голос звучал без запинок, в нем не было ни намека на эмоции, и все равно чувствовалось, что в сердце у Мей эмоции просто бушуют.
– Они нам все объяснили, и я поняла, что это не вранье, не шутка; что, может быть, нам следует это все воспринимать всерьез. И все равно в глубине души я верила не до конца. Что касается остальных – кто-то поверил сразу, кто-то не поверил вовсе…
В комнате вдруг зазвучала легкая мелодия – она шла из овальных часов, висящих над телевизором. Шесть вечера. Что, уже так поздно?
Не удивлюсь, если скоро мне начнет звонить бабушка: «Где ты?», «С тобой все в порядке?»
«Ужасная машинка».
Мне пришли на ум слова Мей – когда она их сказала?
«Ты можешь быть где угодно, но все равно ты не один. Тебя могут достать».
Я сунул руку в карман брюк и отключил мобильник.
– В общих чертах это вся предыстория, – сказала Мей и примостила узкий подбородок на ладони. – Хочешь узнать остальное?
– А, ага. То есть…
Как же можно не хотеть? Давай продолжай.
– Расскажи, пожалуйста, – попросил я и снова выпрямился.
10
– Вот уже двадцать пять лет происходит этот «аномальный феномен», хотя и не каждый год. Несложно догадаться, что люди пытались придумать что-нибудь, чтобы ему противостоять.
Мей начала рассказывать «остальное». Ее голос звучал так же отстраненно, как и прежде, однако чувствовалось, что она не без труда подбирает нужные слова.
– Но такая сумасшедшая тема, совершенно несовместимая с нормальной логикой… пожалуй, ее можно назвать сверхъестественной… такую историю не обсудишь со школьной администрацией.
– Это уж точно.
– Поэтому в самом начале все обсуждения стратегии шли на уровне тех, кто был непосредственно вовлечен в «проклятие класса три-три».
– И что за стратегия, экзорцизм какой-нибудь?
Простейшая идея, пришедшая мне в голову.
– Может быть, они и это пробовали, – ответила Мей без тени улыбки. – А еще – к примеру, сменить кабинет. До того класс три-три учился в старом здании – нулевом корпусе. Они думали, что, возможно, проклятие привязано к месту, к кабинету.
– Ага.
– Но ничего не вышло. Тринадцать лет назад построили новые корпуса, и кабинеты третьих классов переехали в корпус С. Видимо, они тогда надеялись, что все на этом и закончится. Но, как видишь, не закончилось.
– То есть ты хочешь сказать, что проблема не в кабинете и не в здании, а чисто в самом классе три-три?
– Именно это я и хочу сказать.
Мей ответила так же, как незадолго до того, потом снова протяжно вздохнула и закрыла глаз.
На миг мне показалось, что ее дыхание стало белым от чересчур усердной работы кондиционера. Сам того не сознавая, я вновь принялся тереть руки.
– И вот тут мы наконец подходим к главному, – произнесла Мей, приоткрыв правый глаз. – Говорят, это произошло десять лет назад. Непонятно, кому эта идея пришла в голову и он высказал ее вслух, но, так или иначе, они нашли стратегию, которая работала. Если ее придерживаться, можно уберечься от беды. Стратегия, при которой люди не умирают каждый месяц.
– А…
После этих слов некая смутная идея насчет этой «стратегии» начала формироваться у меня в голове. Вот почему. Вот. То есть…
– Мы обращаемся с кем-то, как будто «его нет»; вычеркиваем его вместо «лишнего».
Слова, сорвавшиеся с губ Мей, в точности совпали с тем, что я вообразил.
– Так в классе снова становится столько людей, сколько должно быть. Баланс сходится. И беда не приходит… благодаря этому талисману.