Раз тут ясно написано «добро пожаловать», вряд ли я должен спрашивать, прежде чем спускаться.
По-прежнему глубоко дыша, я тихо направился к лестнице.
3
В подвале было теснее, чем на первом этаже. И здесь было довольно прохладно – ощущение такое, будто я попал в гробницу.
Низкая температура была, наверно, из-за того, что владельцы контролировали влажность осушителем воздуха. Несмотря на это рациональное объяснение, мне казалось, что с каждым шагом вниз из меня жизнь высасывается, – возможно, из-за того, что холод полз по ногам вверх. Когда я спустился до конца, у меня в голове почему-то все затуманилось, а на плечи словно навалился невидимый груз.
И –
Как я и ожидал (хотя особых оснований для этого не было), передо мной открылась картина, не имеющая ничего общего с миром смертных.
В таком же тусклом свете, как и на первом этаже, хотя и более белом…
Куклы в колоссальном количестве были на антикварном ломберном столе, на креслах, в старинных шкафчиках, на каминной полке, даже прямо на полу. Хотя точнее было бы сказать не «куклы», а «разнообразные части кукол».
Верхние части, вроде той девочки у окна, стояли на столе, животы лежали в креслах, головы и руки – на полках. Такая вот комната. Несколько рук стояло внутри камина, ноги торчали из-под шкафов и кресел.
Если попробовать представить себе комнату по такому описанию, трудно отделаться от мысли, что это что-то гротескное и тошнотворное; однако, как ни странно, ничего подобного я не чувствовал. Чувствовал я, сам не знаю почему, какую-то высшую эстетику в том, как тут все было устроено, включая хаотичное нагромождение фрагментов. Хотя, может, это только мое воображение.
Кроме камина, в беленных известкой стенах было еще несколько углублений. Естественно, их тоже занимали куклы.
В одной нише я увидел куклу, у которой недоставало только правой руки; лицом она походила на девочку в витрине. В соседней нише был мальчик, нижнюю половину лица которого укрывали сложенные тонкие крылья, как у летучей мыши. И еще в одной нише были красивые сиамские близнецы, сросшиеся на уровне животов.
По мере того как ноги медленно несли меня вглубь комнаты, мое дыхание становилось все глубже – еще глубже, чем раньше.
С каждым вдохом холод проникал мне в легкие и словно расходился по всему телу. «Как будто с каждым шагом я все ближе подхожу к их миру», – неожиданно подумалось мне. А может…
Здесь играла та же тоскливая струнная музыка, что и наверху. Если бы она прекратилась, я, может, услышал бы тайное перешептывание кукол в этом холодном подвале. Такая мысль меня тоже посетила…
Почему?
Что я делаю здесь, окруженный со всех сторон этими штуками?
Конечно, этот вопрос я не задал себе в таких конкретных словах.
Что я сейчас здесь делаю…
…Моя первоначальная цель. Если не выбирать красивых слов – я следил кое за кем.
После шестого урока я собрался идти домой вместе с Юей Мотидзуки, фанатом Мунка, который жил в той же стороне, что и я. Как-то так получилось, что к нам присоединились Кадзами, Тэсигавара и щуплый, с детским лицом паренек по имени Маэдзима (он вроде один из лучших в секции кендо). Идя по коридору, я вдруг увидел в окно Мей Мисаки, бредущую через школьный двор. Почему-то после большой перемены она не появлялась в классе, и я понятия не имел, где она пропадала.
Я бросил: «Ладно, ребят, пока», – и сбежал. Парням, которые были со мной, при виде моей реакции небось захотелось простонать: «Блин, он опять…»
Та самая Мей, которая в понедельник и вторник на этой неделе вовсе прогуляла школу.
Может, она правда сильно поранилась? Чем дольше она отсутствовала, тем сильнее я беспокоился; однако настала среда, и утром Мей явилась как ни в чем не бывало и преспокойно уселась за свою заднюю парту у окна. По ней совершенно не было видно, чтобы она болела или еще что-то.
Я подумал, что, может, мне удастся с ней поговорить на крыше во время физкультуры, ну, как на прошлой неделе. Однако моим надеждам не суждено было сбыться. Она просто не пришла. И до конца дня ее уже не было. Правда, в четверг и пятницу – то есть вчера и сегодня – мне удалось пару раз перекинуться с ней словами. Честно говоря, я с удовольствием бы поговорил подольше и побольше, но что я мог? У меня просто не было ни шанса…
И вот я ее увидел, как раз когда направлялся домой.
Задним умом понимаю, что вел себя просто постыдно. Я поддался импульсу. Пулей вылетел из школьного здания и побежал в том направлении, куда ушла Мей. Потом увидел, как она выходит через задние ворота. Я вполне мог бы позвать ее, но выкинул эту мысль из головы и решил незаметно двигаться за Мей.
Так началась слежка, которая и была моей «изначальной целью».
Я шел за Мей, периодически теряя ее из виду на улицах города, который по-прежнему знал неважно, но всякий раз обнаруживая опять. Конечно, я думал, что непременно окликну ее, когда подойду достаточно близко. Но почему-то расстояние между нами не очень уменьшалось, и с какого-то момента следовать за Мей и стало моей целью.
Начали подбираться сумерки, и я потерял ее из виду в очередной раз, теперь уже окончательно; это было совсем недавно. Я понятия не имел, каким именно путем шел, но, сам того не сознавая, я очутился здесь – в районе Мисаки, возле «Пустых синих глаз в сумраке Ёми».
Мей Мисаки.
За те несколько дней, что я успел провести в новой школе, исходящее от нее ощущение загадочности – я бы даже сказал, «потусторонности» – становилось все мощнее и глубже, формируясь в моей голове в «нечто».
Тем не менее я не мог в полной мере понять, что это за «нечто». Была уйма вещей, по поводу которых я ничего не понимал и не мог сформировать своего мнения; честно говоря, того, чего я не понимал, было намного больше, чем наоборот. Плюс еще недавние слова Мидзуно-сан. Я отчаянно пытался придумать, как же мне интерпретировать ее информацию, но ничего в голову не приходило. Честно – я был просто в растерянности.
Конечно, самый быстрый путь – спросить саму Мей. Я это знал, но…
– …А!
У меня вырвался вскрик. Я увидел кое-что в дальнем конце этого странного подвального помещения – кое-что, что до сих пор избегало моего взгляда.
Это был…
Поставленный вертикально шестиугольный черный ящик в рост ребенка. Гроб? Ну да, гроб. Большой гроб в западном стиле, запрятанный сюда; а в нем…
У меня перед глазами все поплыло; я помотал головой, чтобы прийти в себя. Растирая руками замерзшие плечи, я подошел к гробу. Там была кукла – выполненная в совершенно ином стиле, чем остальные куклы в подвале. Мой взгляд буквально прилип к ней.
Кукла девушки, целая – с руками, ногами, головой, – одетая в тонкое белое платье.
Она была чуть меньше, чем в реале. Это я мог сказать совершенно точно, потому что знал кое-кого, кто выглядел в точности как эта кукла.
– …Мей?
Вот почему мой голос слегка дрожал.
– Почему?..
Почему она похожа на Мей?
Волосы у куклы были красновато-коричневые, не как у Мей, и спускались ниже плеч, но черты лица, телосложение… все было точь-в-точь как у Мей Мисаки, которую я знал.
Правый глаз, уставившийся в пространство, – «пустой синий глаз». Левый – скрыт за волосами. Кожа – еще более бледная и восковая, чем у настоящей Мей. Бледно-розовые губы – чуть приоткрыты, как будто кукла вот-вот скажет…
Что?
Кому?
Что ты, черт возьми, такое?..
Голова стала кружиться еще сильнее. Мягко сжав ее руками, я стоял перед гробом, застывший, ошеломленный. И тут –
Из ниоткуда ко мне пришел ее голос, хотя я понятия не имел, как я мог его слышать.
– Пф. Значит, такие штуки тебе не противны, Сакакибара-кун?
4
Разумеется, кукла в гробу не говорила – это невозможно. Но на миг я был полностью уверен, что это именно она; ничуть не преувеличу, если скажу, что у меня чуть снова разрыв легкого не случился от потрясения. Я сделал шаг назад, непонимающе глядя кукле в лицо.