В этот момент он резко остановился и вгляделся в нас внимательнее; на лице у него было написано: «Стоп, минуточку». Остальную часть своей тирады он проглотил.
Я совсем чуть-чуть, самую малость кивнул, и Миямото-сэнсэй смущенно отвел глаза. Потом вздохнул и произнес:
– Вам обоим наверняка трудно приходится. Однако я не могу потворствовать тому, что вы покидаете пределы школы. Вы должны это прекратить.
2
Наконец-то я решился снова расспросить Рейко-сан. Я долго мучился в бесплодных размышлениях и понял, что просто не могу молчать и дальше.
Это был – ну да – последний субботний вечер июня.
– Эээ, я тут недавно узнал кое-что от библиотекаря, Тибики-сана, – вдруг обронил я, чтобы остановить Рейко-сан, которая после ужина как раз собралась молча удалиться к себе в домик. На присутствие бабушки с дедушкой я махнул рукой.
– Мм, я слышал, что… когда ты заканчивала среднюю школу и училась в классе три-три, это был «такой» год.
– …«Такой» год?
До этого момента лицо Рейко-сан было расслабленным и безмятежным, но тут по нему прошла тень настороженности… а может, мне показалось.
– Ну, год, когда в классе появляется непонятный «лишний», а потом с людьми начинаются разные «катастрофы». В смысле, каждый месяц умирает кто-то связанный с классом. Так называемое «проклятие класса три-три». Ты ведь знаешь об этом, да, Рейко-сан?
– А… ну да, ты прав, – сипло ответила Рейко-сан, потом, сжав правую руку в кулачок, постучала себя по голове. – Да. Это и происходит.
В последний раз я так вот нормально разговаривал с Рейко-сан очень давно. Естественно, я дико нервничал, и она наверняка тоже.
– Прости, Коити-кун. Прости, – медленно покачала головой Рейко-сан. – Ничем тебе не могу помочь…
Мое воображение само наложило мамино лицо, которое я видел в альбоме, на посеревшее лицо Рейко-сан. Изо всех сил пытаясь успокоить жар, поднявшийся в сердце, я сказал:
– Я хочу спросить, что было пятнадцать лет назад. Когда мама меня родила, а потом здесь умерла… Это ведь была одна из «катастроф» того года?
Ни соглашаясь, ни возражая, Рейко-сан повторила:
– Прости, Коити-кун.
Я раньше уже как-то пытался поговорить с Рейко-сан о событиях пятнадцатилетней давности. Тогда-то я и узнал, что она, как и мама до нее, училась в классе три-три.
«У вас там говорили про "проклятие класса три-три" или что-нибудь вроде того?»
Рейко-сан тогда отмахнулась от моего вопроса: «Это было пятнадцать лет назад. Я все забыла».
Придуривалась она? Или же ее воспоминания о том времени действительно затуманились? В обычной ситуации я бы сказал, что первое, но сейчас понимал, что и второе вряд ли можно сбрасывать со счетов. Как объяснил Тибики-сан, память людей нельзя назвать хорошей, когда дело касается этого «феномена». Да еще и у разных людей это проявляется с разной силой.
– Ну так что, Рейко-сан? – я тем не менее продолжил наседать. – Как ты думаешь, что там было?
– …Не знаю.
– Ну же, Коити-тян. Почему ты вдруг про это вспомнил? – спросила бабушка. До сих пор она слушала, молча убирая со стола, но теперь остановилась, и ее глаза расширились.
Бабушка, скорей всего, ничего не знает – так мне подумалось. И даже в том маловероятном случае, если кто-то когда-то ей рассказывал, ее воспоминания наверняка со временем потускнели…
– Бедненькая…
Внезапно свое долгое молчание нарушил дедушка. Его худые плечи задрожали, голос застрял в горле, будто дедушка боролся со слезами.
– Бедненькая Рицко. Бедненькая… Рицко… и Рейко…
– Хватит уже, дед.
Бабушка поспешила к нему и принялась поглаживать по спине, успокаивая, как ребенка, устроившего истерику.
– Нельзя так думать. Ну воот, воот. А теперь пойди-ка вон туда и отдохни.
В моем воображении на голос бабушки наложились пронзительные вопли майны Рей-тян: «Бодрее… давай бодрее!»
Бабушка взяла дедушку за руку и помогла встать. Они медленно вышли из комнаты, и тут –
– …Насчет того года, – наконец ответила Рейко-сан. – Я на самом деле не знаю, что именно было с Рицко. Но… не знаю, но, по-моему, тогда это остановилось на середине.
– Остановилось? – изумленно переспросил я. – В смысле, «катастрофы» в том году?
– Да…
Она слабо кивнула и снова постучала себя по голове.
«Катастрофы», раз начавшись, почти никогда не прекращались на полпути. Когда Тибики-сан это сказал, у меня родился вопрос. Если слова «почти никогда» означают «нельзя утверждать, что такого совсем не бывало», значит, должен быть «случай, когда они прекратились на полпути». То есть –