Неужели этот редчайший случай пришелся как раз на тот год, когда Рейко-сан была в третьем классе? Пятнадцать лет назад?
– Почему? – я был не в силах сдержать возбуждение, слова посыпались сами собой. – Рейко-сан, почему «катастрофы» в тот год прекратились?
Но она ответила уклончиво:
– Бесполезно… всё как в тумане. Ничего не помню.
Еще несколько раз она постучала себя по темени, потом вяло покачала головой.
– О… но знаешь что? Что-то точно произошло летом того года…
Ничего большего вытянуть из Рейко-сан тем вечером мне не удалось.
3
За остаток июня я дважды побывал в Мисаки, в «Пустых синих глазах в сумраке Ёми».
В первый раз – после того как побывал в городской клинике и там мне проверили легкое.
Я заплатил за вход, посмотрел кукол наверху, потом спустился в подвал; однако Мей я там не встретил. Я не сказал ей, что собираюсь прийти, так что даже не знал, дома ли она. Просить старуху – «бабушку Аманэ» – передать Мей, чтобы она спустилась, я не решился и удовольствовался тем, что рассмотрел несколько новых творений Кирики-сан и ушел чуть менее чем через час.
Даже как-то странно – прийти сюда и не встретить Мей… Такая мысль меня в тот день посетила.
Второй раз был в последний день июня – вечером 30 числа, во вторник. Меня пригласила Мей, когда мы с ней шли из школы.
Мы не стали подниматься на третий этаж, в квартиру. И Кирику-сан я не видел. Мы сидели на диванчике на первом этаже выставки, где по-прежнему не было ни одного посетителя.
Впервые я попробовал чай, приготовленный для нас бабушкой Аманэ. Он был намного, намного вкусней, чем баночный, – это уж точно.
– Завтра начинается июль, – Мей заговорила первой. Думаю, вполне можно было угадать за этими словами что-то вроде: «Скоро настанет момент истины, наконец-то».
Я и сам это прекрасно понимал, но предпочел уклониться от темы.
– На следующей неделе триместровые экзамены… У тебя все будет нормально?
Мей поджала губы немного обиженно.
– Не тот вопрос, о котором должны волноваться те, кого «нет».
– Это, конечно, так, но…
– Хочу как-нибудь увидеть твой дом, Сакакибара-кун.
Я замялся, пытаясь найти ответ на ее очередное внезапное заявление.
– Эмм, в смысле – стоп – мой дом в Токио?
– Нет, здесь, в Йомияме, – Мей качнула головой и медленно прищурила правый глаз. – Дом, где выросла твоя мать, в Фурути.
– Эээ… а зачем?
– …Затем.
Вскоре мы с Мей спустились в подвал. Вновь играла унылая струнная музыка. Может, даже та самая, которая играла в мае, когда я пришел сюда впервые.
В комнате, как всегда, царил могильный холод. Куклы и их разнообразные части были здесь, там, повсюду. У меня почти уже не было ощущения, что я должен дышать за них. Похоже, я и правда привыкал.
Прямо по курсу, у дальней стены комнаты, завешенной темно-красной портьерой, стоял черный шестиугольный гроб. Мы подошли к нему, и Мей, не произнося ни слова, развернулась ко мне. Она стояла, заслоняя собой куклу в гробу – куклу, так потрясающе похожую на нее…
Мей прикоснулась кончиками пальцев к повязке на левом глазу.
– Я это уже снимала здесь один раз, помнишь?
– А… ага.
Левый глаз под повязкой, который я увидел в тот день… Конечно, я его помнил, и совершенно отчетливо.
Пустой синий глаз.
Она тогда открыла мне искусственно блестящий синий глаз, точно такой же, как в глазницах у кукол…
…Почему?
И сейчас, ни с того ни с сего – почему?..
Не обращая внимания на мое замешательство, Мей сняла повязку и закрыла правой ладонью правую половину лица. На меня неподвижно смотрел лишь левый, синий глаз.
– Я потеряла левый глаз в четыре года, – губы Мей задрожали, выпуская в комнату бледный призрак ее голоса. – Я этого почти не помню. В глазу росла раковая опухоль, и ее пришлось удалить хирургически… Когда я очнулась, глаза уже не было.
Я был не в силах что-либо произнести – лишь стоял столбом и смотрел на ее лицо.
– Сначала они испробовали на моей глазнице множество разных искусственных глаз. Но мать говорила, что они все некрасивые… И поэтому она сделала для меня специальный глаз. «Глаз куклы».
…Пустой синий глаз.
– Знаешь, тебе вовсе необязательно его прятать, – слова выскочили сами, я вовсе не хотел их произносить. – По-моему, твой глаз и без повязки красивый.
Уже произнеся это, я смутился и вздрогнул; мое сердце заколотилось с удвоенной силой. Прочесть выражение лица Мей, стоящей прямо передо мной, я не мог – видимо, потому что она закрывала пол-лица правой рукой.
«Слева у меня – глаз куклы».