Тацудзи Тибики-сэнсэй
– Можно я еще кое-что уточню? – поинтересовался я, поднимая взгляд от альбома и поворачиваясь к Мей. – На той неделе, когда мы были у тебя дома и ты мне объясняла, что происходит, ты все время повторяла, что узнала это от «одного человека». Это был?..
– Угадал, – кивнула Мей, весело улыбнувшись. – Я имела в виду Тибики-сэнсэя.
6
Вскоре появился и сам Тибики-сан, «правитель» библиотеки. Сразу после того, как я вернул альбом 1972 года на место.
– Ого. Вдвоем сегодня, да? – уронил он, как только заметил нас, а затем занял свое место за стойкой, не произнеся больше ни слова. Как обычно, он был во всем черном (и даже очки – в черной оправе), и его растрепанные волосы с сединой оттеняли худое, бледное лицо. Ничего общего с «так любящим свою работу» учителем, которого вспоминала бабушка.
– Теперь нас двое «не существует», – пояснила Мей, встав со стула.
Оперев локти на стойку, Тибики-сан ответил:
– Вот как. Я слышал об этом мельком.
– Как вы думаете, это сработает?
– Ну, как тебе сказать, – нахмурился он. – Честно говоря, не знаю. Такого никогда раньше не пробовали.
Потом его взгляд передвинулся на меня.
– Теперь ты понимаешь ситуацию, Сакакибара-кун?
– Понимаю, но…
– «Но»? Все еще не веришь?
– Да нет, но… хотя, наверно, да. Думаю, я пока что не могу поверить до конца.
– Хмм.
По-прежнему опираясь локтями о стойку, библиотекарь в черном запустил пальцы в шевелюру.
– Полагаю, тебя нельзя винить. Если бы я был на твоем месте и ни с того ни с сего услышал такую историю… ни за что бы не поверил.
Его рука остановилась, по-прежнему сжимая пряди волос; брови резко сошлись.
– Однако, – продолжил он, – все это правда. Этот феномен действительно имеет место в нашей школе, в нашей Йомияме.
Феномен, да?
В памяти всплыли слова Мей на прошлой неделе – те, где она приписала все свое объяснение «одному человеку».
«В общем, человек такое сделать не может. Это вот такой вот "феномен"».
Она использовала этот термин. И еще она сказала: «Это не то, что обычно называют проклятием».
Когда я понял, что «один человек» – именно тот, кто находится сейчас прямо передо мной, все детали встали на свои места. Пытаясь осознать, что вот этот человек, который руководил классом 3-3 двадцать шесть лет назад, по-прежнему оставался в школе, только уже в роли библиотекаря… пытаясь представить себе, как такое могло произойти…
– Эээ…
Я встал и направился к стойке, куда уже подошла Мей.
– Значит, это вы тогда были учителем обществоведения и куратором драмкружка. И вы же двадцать шесть лет назад были классным в три-три, потому и маму мою знаете…
– Совершенно верно. Полагаю, ты это понял, когда зашел сюда в прошлый раз и просмотрел тот альбом.
– Мм, ага… Но как вы оказались здесь?
– Это непростой вопрос.
– Извините.
– Не за что извиняться. …Мисаки-кун тебе не рассказала, значит?
Я покосился на Мей.
– Нет, не рассказала.
– Хмм.
Тибики-сан поднял глаза на висящие на стене часы. С начала пятого урока прошло чуть больше получаса.
– У вас по четвергам рисование, да? Полагаю, и классный час после него вы тоже пропустите?
Мы с Мей быстро переглянулись и разом кивнули.
– Мы подумали, что всем будет проще, если нас там не будет.
– Несомненно. Вы приняли верное решение.
– Ээ, Тибики-сэнсэй? – задал я вопрос, который только что у меня родился. – А это ничего, что вы с нами общаетесь?
– Пожалуйста, не зови меня «сэнсэем». «Тибики-сан» вполне достаточно.
– А… ага.
– Видишь ли, я не имею отношения к вашему классу. Все, кто не связан напрямую с классом три-три, можно сказать, в безопасности. Поэтому даже если я общаюсь с вами свободно, это не должно ни на что повлиять.
Ну конечно же. Разумеется, именно поэтому Мей могла спокойно заходить сюда когда заблагорассудится и узнавать у него разные вещи.
– Теперь к твоему предыдущему вопросу, – продолжил Тибики-сан и опустился на стул за стойкой. – Почему бы мне не воспользоваться этой возможностью, чтобы рассказать вам кое-что? Мисаки-кун пока что слышала только фрагменты этой истории.
7
– Откровенно говоря, я не люблю рассказывать о том, что произошло двадцать шесть лет назад. Хотя, возможно, я последний в этой школе, кто был свидетелем тех событий.
Двадцать шесть лет назад, класс 3-3. Смерть ученика по имени Мисаки, которого все любили. А потом…
– Никто не хотел ничего дурного, – произнес Тибики-сан тихим, измученным голосом. – Я был совсем молод и полон учительских идеалов… Я вел себя так, как считал правильным. И ученики тоже. Хотя сейчас то поведение кажется мне легкомысленным. В итоге это послужило толчком к тому, что в нашей школе, фигурально выражаясь, открылись «двери смерти».