Брови Мей задрожали, будто мой поток вопросов выбил ее из колеи. Она явно не хотела отвечать. Мне показалось, что она сейчас прижмет руку к груди и сделает глубокий вдох, как я только что; но тут ее растерянный взгляд ушел в сторону и она снова слегка закусила нижнюю губу.
И наконец напряженно кивнула.
– «Лишний» здесь.
– …Значит, поехал с нами.
По моей коже под рубашкой пот лил в три ручья. Я не отводил взгляда от губ Мей.
– Кто он?
– Я не –
В этот момент наш разговор прервал раздавшийся от двери грохот. Кто-то лупил по ней снаружи. Не стучал – а как будто бился всем телом.
– Кто там?
Одновременно с вопросом Мей дверь резко открылась. Едва я увидел, кто ввалился в комнату, как начисто забыл, что делал и думал всего несколько секунд назад.
– Тэсигавара?! Что случилось?
5
Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: что-то очень не так.
Тэсигавара дышал тяжело, будто бежал сюда со всех ног. Рубашка налипла на потное тело. Волосы и лицо тоже были мокры от пота. И при этом он был ужасно бледный; глаза на застывшем лице смотрели куда-то в пространство.
– Что случилось? Что-то… – повторил я и шагнул было к Тэсигаваре, но он издал какой-то придушенный звук и лихорадочно замотал головой. Потом посмотрел на Мей, потом снова на меня. Абсолютно никак не среагировав на то, что Мей была без повязки, он сумел наконец выжать из себя между тяжелыми вдохами-выдохами:
– Ага… прости… слуш… простите, что врываюсь, но… можно один вопрос задать?
Он хочет всего лишь задать нам вопрос? Странно. Просто очень странно. Тэсигавара, ты вообще как себя чувствуешь? Что, черт возьми…
– Просто хочу кое-что спросить, по-быстрому.
По-прежнему тяжело дыша, Тэсигавара прошел мимо меня и направился к балконной двери. Балкон выходил на внутренний двор, окруженный зданием с трех сторон.
Встав у двери, Тэсигавара повернулся к нам лицом.
– К-короче. Ребята, вы знаете такого Томохико Кадзами? – вдруг ни с того ни с сего спросил он.
– Чего?
Я машинально склонил голову набок. Мей среагировала примерно так же.
– А контекст можно?
– Слушай, я задал конкретный вопрос. Вы знаете, кто такой Кадзами? Можете его описать?
Голос Тэсигавары, когда он повторял свой вопрос, был таким серьезным, какого я еще никогда у него не слышал.
– Ну да, знаю, конечно, но это не… – ответил я, чувствуя, как на меня наваливается тяжелое предчувствие. – Он в нашем классе староста от парней. Твой старый приятель.
– Оооой… – с исказившимся лицом простонал Тэсигавара. – А ты, Мисаки? Ты его знаешь?
– Конечно, я его знаю.
Тэсигавара снова простонал «ооой», потом вяло пробормотал:
– Н-ну да, конечно…
Его колени подогнулись, и он сел – свалился, фактически – на пол. Он и так был бледен, но тут его лицо стало еще белее; губы задрожали.
– Эй, Тэсигавара, ты почему спрашиваешь? Что случилось?
Он по-прежнему сидел на полу; когда я подошел к нему, его голова закачалась вверх-вниз.
– Паршиво, – промямлил он голосом, вызывающим ассоциацию с раздавленной лягушкой. – Ой как паршиво…
– Да ты вообще о чем?
– Кажись, я облажался…
– Облажался? В чем?
– Я… слуш, я был просто уверен, что он и есть «лишний». И только что я…
– «Он»? Это ты про…
Это он про Кадзами?
– Кадзами.
– …Не может быть.
– Я это сделал.
Он это сделал? Неужели он убил Кадзами?
– Врешь!
– Да чего мне врать? – Тэсигавара обхватил голову руками. – Я последнее время втихаря его проверял. Говорил с ним о разных штуках из нашего детства, ну, проверял, помнит он или нет. И он…
– Аа… ну это же…
– Он странно себя вел, зуб даю! – умоляюще, почти всхлипывая, произнес Тэсигавара. – Я спросил о том месте – ну, о нашем тайном убежище у реки, мы в третьем классе началки там все время играли, а он такой: «Я не помню». Потом я еще спросил про лето, когда мы были в пятом классе, – мы тогда на великах хотели проехать до самого океана, а сдались почти сразу, как выехали из города. А он такой: «Как-то не припоминается». Ну и…
– Ну и?
– Я сперва-то был не очень уверен, это знак или нет, но потом я думал и думал, и это все стало казаться подозрительным… И я решил, что это не он. Что настоящий Кадзами давно умер, а этот Кадзами – «лишний», он пролез к нам в класс весной…
Дааа. В смысле – у Тэсигавары явно серьезное непонимание ситуации. «Лишний» / «мертвый» вряд ли так бы себя вел.
Насколько я понял из объяснений Мей и Тибики-сана, вопрос, он «настоящий» или «фальшивый», бессмысленный в принципе. Он однозначно «настоящий» во всем; человек, который умер, возвращается к жизни, нисколько не подозревая, что он уже «мертвый» и пролез в наш мир незаконно. Поэтому что он помнит из детства, а что не помнит, вообще никакого значения не имеет. Это никак не может служить доказательством или признаком, позволяющим его вычислить. И все же…