Да, действительно, зритель, увлеченный внешними событиями «экзотического аттракциона», не всегда задумывается над тем, как это все достигалось.
— Попробуйте каким-нибудь покрывалом накрыть животное с головой, даже самое маленькое, — не получится, — говорит Исаакян. — Накрыть бегемота еще; сложнее: под попоной он задыхается. Трудности и в том, чтобы каждый мой персонаж вовремя включался в действие. Пущу, бывало, крокодила в озеро, откуда он не должен показываться, пока я его не вытащу на крючке.
А он — натура общительная — выползает из воды раньше времени… Или удав… Лежит-лежит в «лилии», но ведь и ему надоест — и вдруг ползет оттуда вопреки построению сценария, то есть не дожидаясь, пока я извлеку его сам. А ведь животные играют свои роли ежедневно, иногда по два-три раза в день.
И примером разнообразия в занятиях с животными может служить, скажем, документальный фильм «Опасные партнеры». По ходу фильма Исаакян и его обезьяна читают на солнечном бульваре газеты. Затем дрессировщик решает попить. Он дает обезьяне деньги, та идет в киоск, берет лимонад, платит за него, получает сдачу, возвращается на скамью, и оба, утолив жажду, возвращаются к прерванным занятиям. Как видите, обезьяна на натуре так же послушна, как и на манеже, а разнообразие достигнуто.
К неиссякаемому терпению Исаакяна надо прибавить его эрудицию — все это вместе взятое и принесло ему успех. С собой он возит целую библиотеку. О повадках редких животных он осведомлен и теоретически, и практически. Температура в террариуме в любое время года поддерживается 26–27 градусов тепла. Это не расслабляет удавов, а, если так можно выразиться, агрессирует. Охлаждать удавов нельзя, они или погибнут, или, сохраняя «набранное» тепло, не захотят двигаться. Неагрессивный же удав попросту неинтересен, игра с ним не будет смотреться. И на манеже его приходится злить, вызывать в нем агрессию.
Так живет и работает Степан Исаакян, так живут и работают его товарищи.
А вокруг культуры цирковых артистов все еще носятся глупые остроты. Но если вам станут рассказывать старый анекдот о «дремучем невежестве циркачей», смейтесь не над анекдотом, а над рассказчиком…
Цирковой артист сегодня вовсе не таков!
Ровно через сорок дней после нападения Манука мы сидели с Исаакяном на балконе ялтинского Дома писателей. Нас связывает более чем десятилетняя дружба, поговорить нам было о чем, но разговор то и дело возвращался к цирку.
— Манук объявил голодовку. Чувствует, что натворил неладное…
Степан задумался, и я не хотел его перебивать. Затем он заговорил снова:
— Пусть лучше животное злое, но способное, чем спокойное, но тупое… Вот иной удав в клетке — зверь, а берешь в руки — плеть плетью…
— У тебя были стычки не только с бегемотом и обезьяной?
— Все было… Однажды антилопа прижала меня рогами к полу. Спасибо, бегемоты выручили.
— Антилопа?
— Не ожидал такого от этой изящной красавицы?.. Между прочим, зебра тоже красива. Ты сам видел, что она у меня послушно бегает по кругу, на нее теперь можно надеть панно и ездить верхом. А вначале ее десять человек с превеликим трудом выволакивали на манеж… Зебра очень зла, и не дай бог ее ударить — бесится…
— Чем же ты ее укротил?
— Лаской… голосом… Подбор трюков для животных тоже должен исходить из их возможностей.
— Ну, для Манука ты подобрал трюк не самый легкий! Бутылки на качающейся доске…
— Да, животные не любят, когда у них почва уходит из-под ног…
— Я это тоже знаю… Мы пробовали в Киеве поднять живую карусель. Но едва манеж начал подниматься, лошади чуть не передавили артистов. Кстати, только у лошадей я видел финальный «комплимент» подобный тому, который делает Манук: ритмично качает головой, да еще приподняв переднюю лапу… Как ты достиг такого?