Аншлаг

Ждет нас дом, в котором мы и не живем,—
Полустанком стал он в жизни кочевой,
Купол цирка — вот для нас родимый дом,
Даже воздух цирковой повсюду свой.

— А дальше? — спросила Варвара.

— Сейчас, сейчас… — И Дудкин снова отключился, так что Варя поужинала одна. Но через некоторое время воскликнул: — Вот слушай:

Так и тянется по белу свету нить,
Облака и горы, реки и мосты,
Мы в дороге, чтобы зрителям дарить
Праздник Мужества, Веселья, Красоты.

— Ну, как?

Однако Варвара уже спала…

Надо сказать, что «прикладной» поэзией, вызванной производственными интересами, Дудкин не ограничивался. Он побывал с цирком и на целине, и на новостройках, объездил десятки городов, участвовал в «гостевых гастролях» на Кубе и вечерами то и дело слышал Варварин вопрос:

— Скоро ты?..

IV

Дудкин, попав в цирковой конвейер, дома жил один месяц из двенадцати возможных, но, кроме отпуска, гастрольные дороги часто проходили через Москву. Однажды он забрел по старой памяти в кафе писательского клуба. Вся братия была в сборе.

— Здравствуй, Бим! — завопил, увидев его, один весельчак из компании. — А где твои галоши?..

— Он их съел! — радостно сообщил другой.

А тот самый, заводила, приклеенный к бороде, даже вскочил из-за стола:

— Выбегаю на комплимент, выдаю флик-фляк, рон-дат, сальто-мортале и — бенц! — прихожу задом о барьер!!!

Вокруг захохотали, и раньше Дудкин, несомненно, смутился бы и покраснел, теперь же широко улыбнулся, сделал приветливый жест, прихватил в буфете бутылку и, расправив плечи, твердой походкой направился к компании. Но едва начал разливать, как одно заросшее до ушей дарование брезгливо прикрыло свою рюмку ладонью, заявив:

— Здесь пьют только на литературные деньги.

Воцарилась неловкая пауза. Тогда Дудкин поставил бутылку на стол, легонько ударил ладонью о ладонь, как бы стряхивая невежливую реплику, и произнес:

— Тогда внимание… Ап!..

И в его руке, где только что ничего не было, появился сложенный вчетверо лист бумаги. Он его торжественно развернул перед самым носом оппонента, и все увидели издательский договор на вторую книгу стихов Дудкина.

Вова немного посидел с «молодыми голосами» и простился — рано утром предстоял вылет в Новосибирск.

ВЫЕЗДНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

Пролетая над полевым станом, пилот сельхозавиации пожалел, что у него не вертолет. Иначе непременно завис бы и толком разглядел, что там происходит. Пока что видел ровный круг, возле него — заслон из грузовика и автобуса, а в сторонке — оркестр. У круга сидят, лежат, стоят люди — человек двести. А позади заслона людей вроде бы поменьше, но необычные какие-то: девушка, опоясанная металлическими обручами, юноша, который подбрасывает мячи, мужчина в жокейском костюме возле лошади.

А спустись пилот на землю, увидел бы, как в круг вошел мужчина в черном костюме с серебряными лацканами и торжественно произнес:

Хотя здесь крыша не возникла,
Но это, в общем-то, пустяк.
Поскольку есть артисты цирка,
То, значит, есть и цирк. Итак…

Грянул выходной марш, и манеж заполнила нарядная кавалькада, блестя на июльском солнце праздничным разноцветьем. Все завертелось, запрыгало, заплясало, затем вдруг разом остановилось, и артисты стали дружными аплодисментами приветствовать зрителей. Те отвечали еще более бурно, а затем выбежала лошадь, пронеслась один-два круга, и на ее спину вскочил черноволосый красавец. Ему кинули несколько колец, и они запестрели вокруг него.

Представление началось.

Конного жонглера сменили акробаты-прыгуны с подкидными досками и один за другим стали взлетать в безоблачное небо. Потом дрессировщик показал «собачью школу». Вызвал лохматого пуделя к доске, а тот, не желая отвечать, залез под парту. Следом за «школой» не слишком одетая девушка принялась демонстрировать свою гибкость, выступая и загорая в одно и то же время.