Он смотрел в окно и видел, как то в одном месте, то в другом вспыхивали в поле огоньки. Это работали их сегодняшние зрители… У них все ясно!
А вот он, Ари, несколько лет не может решить, какой должна быть его новая программа. Демонстрация фокусов, одного за другим, теперь никому не нужна, требуется сюжет, тема. И Ари склонялся то к «фокусам разных стран», то «разных эпох». И то и другое соблазнительно, но…
А разве в колхоз с этим поедешь?.. Да нет же, черт возьми, нужна, вероятно, программа типа «фокусы всюду и везде». Да, да, при любых обстоятельствах, в любой обстановке.
Он вспомнил посещение одного московского театра, точнее — его филиала, где смотрел в крохотном зале спектакль. До любого артиста можно было дотянуться рукой, декораций не имелось никаких. Но тем не менее перед зрителями — поля, трактора, люди, перед ними буйно пульсирует сегодняшняя деревенская жизнь. Вот это и есть искусство!
И фокусы надо показывать в любых условиях, ничем не отгораживаясь от тех, кому они предназначены. Трудно? Конечно! Зато нужнее «разных эпох» или «разных стран».
Вот этим он теперь и займется — к химикам пойдет, физикам поклонится, изобретателям: помогите, мол, явить чудеса народу! Ночей спать не будет, а сделает аттракцион, который можно будет показывать всюду и везде. Чтобы агроном вроде сегодняшнего мог сказать: «Я так и знал, что вы всё можете!»
Настроение у иллюзиониста заметно поднялось, и когда заблестели городские огни, он начал петь вместе с остальными.
СМЕТАНА
Полвека назад Белый клоун, сверкая на манеже всеми своими ослепительными блестками, обзывал мешковатого партнера дураком.
— Ах, так? — взрывался Рыжий и кричал: — К барьеру!!!
Белый послушно направлялся к барьеру манежа, легко шагая лакированными лодочками, надетыми на светлые чулки.
— Стой! — визжал обиженный, задыхаясь от захлестнувшего его гнева. — Ты меня не понял. К барьеру — это значит, что я тебя вызываю на дуэль!
Белый равнодушно пожимал плечами, вроде бы и не возражая против поединка, а только задавал вопрос:
— На чем же мы будем драться?
— Вот! — Рыжий вынимал из своего необъятного кармана старинный пистолет с длинным дулом.
— А второй?
Оказывалось, что другого пистолета Рыжий не имел, так же как не имел ни рапиры, ни шпаги. Один пистолет на двоих.
Тут появлялся величественный шпрехшталмейстер и, узнав, в чем дело, предлагал дуэлянтам тянуть жребий. На одной записке — слово «Жизнь», а на другой — «Смерть». Тот, кто вытянет роковую записку, должен немедленно застрелиться, для чего вполне достаточно одного пистолета.
Новоявленный секундант широким жестом вкладывал обе записки в шляпу, накрывал шляпу носовым платком и предлагал дуэлянтам тянуть жребий.
Пока Рыжий раздумывал, Белый вынимал бумажку, читал ее и заливался ликующим смехом.
— Жизнь! — кричал он. — О, жизнь, какое счастье! — И, подняв записку над головой, совершал по манежу круг почета.
И только тут до Рыжего доходила вся суть происходящего… Его начинало колотить мелкой дрожью, и он трясущейся рукой вынимал вторую записку, надеясь неизвестно на что.
— Сме… сме… — читал он.
— Ну что вы там тянете? — грозно вопрошал секундант.
— Уже вытянул…
— Так читайте же!
— Сме… Сме… Сметана! — визжал Рыжий и заливался горьким плачем.
— Какая еще сметана? Здесь ясно написано «Смерть»! — И с этими жестокими словами секундант вручал Рыжему его собственный пистолет.
И когда лохматый неудачник, втянув в плечи голову, понуро шагал за кулисы, цирк замирал, будто человек действительно шел на гибель. Рыжий исчезал за занавеской, и тут же раздавался оглушительный выстрел.
Однако едва Белый успевал скорбным жестом снять с головы остроконечный колпачок, как партнер с торжествующим криком врывался на манеж.
— В чем дело? — спрашивали его.
— Промахнулся!..
И вот однажды эхо клоунского выстрела гулко отдалось за кулисами.
А случилось вот что… В грандиозной программе столичного цирка, составленной из лучших номеров, выступали среди других Воздушник, Богатырь и Королева.
Назовем их так.
Воздушник был несколько угловат, но это только на земле. В воздухе становился стройным, пластичным и шел на самые отчаянные трюки. Воздушник создавал аппараты один другого сложнее, осваивал трюки один другого опасней, словно старался во что бы то ни стало найти в цирке смерть. В дальнейшем он ее нашел, не для себя, правда, а для партнера, который сорвался с изобретенного им аппарата. Но, естественно, Воздушник имел такие же шансы разбиться сам. Однако произошло все это значительно позже того события, о котором пойдет речь.