Может быть, за трудолюбие, может быть, еще за что, но Иван Иванович благосклонность проявлял больше ко мне, чем к сестре. И когда я была на последнем курсе, мы стали с ним встречаться.
Я уже работала на трапеции, а Зинка все еще выбирала — то одно начинала, то другое.
Есть в училище эстрадное отделение, нам предлагали было ритмические танцы делать. Дескать, были танцоры братья такие-то, а станут сестры такие-то. Но я любила только цирк, а Зинка — только Ивана Ивановича и ревновала меня к нему страшно. От эстрады мы отказались.
Однажды я простудилась, а Иван Иванович меня ждал. И сама не знаю зачем, попросила я Зинку пойти на свидание вместо меня, и она охотно пошла. Режиссер, конечно, сразу сообразил, в чем дело, но виду не подал. Однако и встречаться со мной перестал! Я этому, признаться, даже рада была, потому что действительно целиком ушла в занятия. Но как педагог Иван Иванович внимателен ко мне был по-прежнему, только раза два вместо «Нина» сказал «Зина». Но тут уже я виду не подала…
А Зинка ни к какому жанру прибиться не сумела. Решила было стать укротительницей. Ей показалось, что венгерка с позументами и белое трико с черными лакированными сапогами очень ей пойдут.
«А ты знаешь, что такое дрессировка? — спросил Иван Иванович. — Ведь для этого надо жить с животными одной жизнью!»
«То есть как? — растерялась Зинка. — На четвереньках ходить, что ли?»
«А вот как… — У Ивана Ивановича всегда имелись про запас разные байки. — Дали одному артисту шимпанзе для работы. В цепях привезли. Артист цепи снял, и вот стоят они и смотрят друг на друга. Не удивляйся, я же говорю, чтобы приручить животных, надо с ними жить одной жизнью! И вот ночь… Дрессировщик прилег, но не спит, обезьяна тоже прилегла. Под утро артист было задремал да чуть не задохнулся. Его горло крепко сдавила обезьянья рука. Артист вывернулся и в свою очередь схватил за горло шимпанзе. Так и держат друг друга за шеи — то сожмут пальцы, то отпустят, то сожмут, то отпустят. Через час обезьяна руку убрала, ну и артист убрал. Вдруг шимпанзе вскакивает и кусает артиста за плечо. Артист в свою очередь вскакивает и делает то же самое. Обезьяна — опять за горло, и артист — за него. Потом оба, порядком измучившись, все-таки заснули…»
Я от смеха губу закусываю, а Зинка начинает бледнеть и дрожать.
«А ЧП разные?.. — продолжал Иван Иванович. — В Костромском цирке две артистки вышли как-то во время представления в буфет, а по буфету разгуливает тигр. Ну, одна бросилась к портьере, завернулась в нее и билась столь мелкой дрожью, что тигр ее даже не заметил. А вторая, крича: „Ваня, тигр!“ — кинулась к мужу в гримерную, а тот испугался и запер на крючок дверь… Тут хищник и вступил в игру!»
Наслушавшись таких ужасов, Зинка о венгерке с золотыми позументами мечтать перестала.
А когда ученье заканчивалось и мой номер был готов, Зинка заявила:
«Я замуж выхожу».
«Сколько же ему лет?» — почуяв неладное, спрашиваю я.
«За сорок», — мнется сестричка.
«А точнее?»
«Пятьдесят семь! Но он хорошо выглядит…»
Она действительно вышла замуж, да не за кого-нибудь, а за директора гастронома!
Однако брак этот оказался непродолжительным. От сытой жизни Зинка быстро потеряла форму, а содержания в ней и раньше было не так чтобы слишком…
Словом, когда я уже работала, Зинка прискакала ко мне, и я ее усадила на диету.
А тут опять Иван Иванович объявился, он приехал курировать новую труппу, выступающую в одной программе со мной. Начал он думать-гадать, глядя на Зинку:
«В сущности, девочки, номер можно сделать из ничего. Выдумка нужна только! Вот, например, вы замечали, что уличная свара всегда привлекает внимание прохожих? Так вот на Западе это уже номер».
«Как так?» — не поняли мы.
«А вот так: выходит на сцену разъяренная дама, высматривает в зале жертву и, заложив руки в бока, начинает ее поливать вдоль и поперек, а остальные хохочут. Вот и весь номер!..»
Но Зинка с ее меланхолией даже для такого номера не годилась. А трудоустраивать-то ее надо! Сестра ведь…
«Стоп! — воскликнул однажды Иван Иванович и обратился ко мне: — Я придумал! Теперь вы обе будете работать!»
«В каком номере?» — насторожилась я.
«В твоем».
«В моем? Да Зинка полсекунды на трапеции не провисит…»
«А ей этого и не надо. Зови сестру!»
Та примчалась, а Иван Иванович принялся убеждать нас:
«Такого ни у кого нет! И вообще ваше сходство надо использовать. И у вас двоих будут лучшие цирки страны! А сейчас у тебя, Нина, честно говоря, номер, каких немало, ничем от других не отличается. Рассчитывать тебе на многое трудновато. Скорее всего на передвижки…»