— Болезнь, говоришь…
Я закончил разговор из-за нежелания уходить в такие дебри. Мы продолжили прогулку, и Джинн решила провести небольшую экскурсию по городу. Её ответственный подход отражался везде, начиная объёмным рассказом об достопримечательностях и заканчивая добросовестным разговором с нуждающимся жителями города. Из-за войны многие люди переживали насчёт своего будущего, потому относились даже к мелочным проблемам со стрессом, по сути, прогибаясь под неопределённостью. Тем не менее, такие люди как Джинн могли утихомирить беспокойных жителей и вернуть в прежнее «боевое» состояние. Внешне город не был похож на вставшую на военные рельсы полис: никаких усиленных баррикад, обустройства зданий под срочные армейские нужды и мобилизации гражданского населения. Я вновь удивился магистром, ведь она управляла старыми ресурсами также хорошо, как и раньше, словно никакого кризиса и не было. Джинн — хороший управленец, жаль не видевший в Ноксгвардии свою смерть, потому что подобная недооценка вражеской силы сравнимо с боязнью осознавать новую реальность. Когда мы гуляли по правой от центрального входа части города, я малозаметно, но весело улыбался.
Джинн раскрылась мне. За хладнокровием скрывалась девочка, боящиеся предпринимать кардинальные меры, так как за ними шла перестройка всего мондштадтского общества. Именно. Так и есть. Построенная система слишком привлекательна и приятна для неё, чтобы менять под тяжёлые условия внешней среды. Я видел в её глазах отрицание действительности. Не такое, какое бывало у обывателей, но всё же. Потому я решил остановиться, чтобы спросить:
— Сколько монашек погибло в соборе?
Джинн замерла на месте, даже не обернулась. Я надавил на нужную точку, вернул беднягу в реальность и раскрыл проблему.
— Около пяти, — немного уклончиво ответила она. — А что?
— Многовато для вас, не так ли? В самом центре города допустить жертвы среди служителей церкви дорогого стоит, — я приблизился к ней и упёрся лбом прямо в спину девушки. Скрыв от прохожих своё лицо распущенными волосами, я задал иной вопрос: — А сколько семей пережили потери близких после уничтожения винокурни?
— Достаточно, чтобы тебя ненавидеть.
— Ты меня ненавидишь, сестрёнка? Правда-правда? — наигранным обиженным голосочком говорил я, потираясь лбом о лопатки Джинн. — Брось, ты зря делаешь меня виновной.
— А разве не так? — Джинн сделала шаг вперёд, едва не заставив меня упасть от потери равновесия, а затем соизволила наконец повернуться ко мне. Её лицо наполнялось раздражением. — Невиновные не делают бесчеловечных поступок.
— Да я и не отрицаю свою виновность, … — я прижал пальчик к нижней губе и вновь широким психованным взглядом всмотрелся в глаза магистра, при этом весело улыбаясь. — Только я ли одна здесь виновна, а, Джинн? Кто же не справился со своими обязанностями, нет, со своим долгом? Кто гарантировал защиту мирному населению и не справился? Защитники виновны также, как и нападавшие, правда именно защитники выглядят более слабыми и жалкими в глазах мирного населения, пускай внешне они ни за что такое не скажут. Джинн, подумай: ты виновна в том, что позволила врагу ворваться в Собор Барбатоса? А уничтожение винокурни — здесь есть твоя вина? Ответственность — вещь несправедливая, не правда ли?
— К чему ты клонишь?.. — тихо спросила магистр, сжав кулаки.
— Да нет, ни к чему, простое рассуждение, — ответил я и прошёл мимо неё дальше. — Всегда было интересно поговорить на такие щекотливые темы.
У меня в планах не было доводить напряжение между нами до критической отметки, однако боязнь Джинн серьёзно раздражала. Чем быстрее она придёт к выводу о потребности полноценно защищать своё общество, идя на жертвы, тем мне будет интереснее сражаться. Джинн обогнала меня и повела дальше, словно ничего не происходило. Очередные рассказы, обычные развёрнутые ответы на мои любопытствующие вопросы, а также старая лидерская хладнокровность. Многие прохожие старались не мешать нам, но я видел в их глазах непонимание и несогласие с магистром. Они боялись за свои жизни, не знали как противиться кризису, но ярче всего в их поведении проявлялась жажда к осуждению Джинн. Им хотелось ответных стоящих действий, каких-никаких успехов, причём в кратчайшие сроки, а не наблюдать за глупой прогулкой со мной по городу. Мне показалось, что я чуть-чуть хихикнул, будто оскорбивший короля шут.
Вскоре мы дошли до второго выхода из города, который закрыли недавно сделанными деревянными воротами, усиленные массивными балками. Как ни странно, Джинн не боялась раскрывать мне некоторые места, преимущественно относящиеся к военным объектам, из-за чего я предположил, что Ордо Фавониус построит укрепления лишь после моего ухода. Занимательно. Так или иначе, сейчас местная стража была занята совсем другим делом: они «повязали» Кли. Красная девочка во всю спорила с рыцарями, пыталась их убедить, при этом неубедительно капризничая, вследствие чего стражники её схватили и, кажется, заковали в наручники. Стоп, что? Я, конечно, помнил, что Кли тот ещё кадр, но чтобы иметь репутацию девиантного преступного ребёнка, которого можно смело арестовывать — удивительный факт. Она ж самый сильный человек в городе, верно?