— Кто-то из ваших семей умер, да? — догадался я. Однозначно: кто-то среди парней пережил потерю близкого, но точно не все. — Простите, по именам не назову, так как большинство рабочих винокурни сгорели прямо в особняке. Заживо, с криками и тщетностью попыток выкарабкаться из западни.
— Остановись, — прервала меня Джинн, одёрнув за руку и притянув к себе, словно непослушного ребёнка. — Пошли дальше.
— Тварь… — кто-то рявкнул из стражников. — Убью!
Я нашёл его. Его боль разделяли сочувствующие товарищи, не нашедшие лучше способа, кроме того как поддержать мстительную агрессию. Очередные помогаторы, которые не смогли хотя бы сдержать парня, рванувшего с вытащенным мечом прямо на меня. Меня это насмешило, я смотрел на его рывок с издевательской улыбкой, ожидая укола мечом прямо в живот. Однако Джинн с лёгкостью парировала удар и выбила меч напрочь из рук, а после повалила на землю анемо-стихией. Ловко, быстро и профессионально.
— Задержать его, — приказала магистр. Стражники замешкались, смотрящие на лежащего товарища. — Задержать!
Авторитет магистра снова спас от конфуза, и стража заковала нападавшего в наручники. Когда его уводили, я хорошенько осмотрел беднягу и увидел в лице искреннюю ярость. Я бы сказал, демоническую. Бездумную. Очевидно, умер кто-то слишком близкий. Он разбился, как и любая слабая система, не выдержав угрозы, оттого поддался слепой мести. Нет, он не Каратель из комиксов, а какой-то жалкий таракан, принявший решать проблему таким тупым способом.
— Хватит провоцировать моих людей. У нас обычная прогулка, а не день закладки антиобщественной розни, — пропесочила меня Джинн, едва не формируя морщины от хмурого выражения лица.
— Прости. Я и правда перестаралась, — признал я, слегка кивнув. — Не выдержала.
— Впредь вы-дер-жи-вай.
— Так точно, мэм. Однако я ничего не закладывала, Джинн. Всё и так подготовлено для подобных споров.
— Без тебя знаю.
Кли, будучи свидетельницей, увидела воистину ужасную картину. Момент, когда хорошо знакомые люди зверели от боли, теряли рассудок и шли, мягко говоря, против своих же. Возможно, что в её жизни только что изменилось. Тем не менее, Джинн закончила экскурсию, полностью удовлетворив меня, а затем я решил подняться на главную предсоборную площадь. Мы много болтали, пускай и между нами шла вражда. Житейские темы помогли нам понять друг друга, даже сойтись во мнениях, из-за чего недавний случай окончательно исчез из памяти. Какой бы строгой, холодной и враждебной она не казалась, я всё равно видел в ней доброго, справедливого и правильного человека-идеалиста, очевидно намеренный сохранить прежний уклад жизни без жертв. В принципе, на протяжении этой же экскурсии она показала мне, что никакого лицемерного спектакля на самом деле не было. Моё прибытие не сильно сказалось на обстановке в городе, даже если многие попросту сдерживались.
Жители и монашки на площади вели себя так, как вели бы себя в обычное время, будто Ноксгвардии не существовало. Я был поражён. Общество хваталось за последние ниточки спокойного времени, но не обманывало себя, а действительно считало это возможностью. Пускай сам факт спокойствия обманчив, но обычные люди верили в него и пытались сохранить эту веру. Удивительная идеология свободы, стремления к ней, нестандартная борьба за неё сквозь простую жизнь, которая не подвергнется разрушению из-за какого-то там кризиса. Я, наблюдая за этим, не видел здесь слабости. Это стойкость, приверженность идеологии. Джинн и я в итоге встали на самом краю и смотрели на город, просто наслаждаясь приятной солнечной погодой.
— Зачем тебе нужна война? — поинтересовалась Джинн.
— Мы на прогулке, — напомнил я.
— Прогулка уже разрушилась, когда на тебя полезли с мечом.
— Я не вижу здесь того, что мне бы понравилось. Не подумай, я не называю ваше общество, культуру и так далее ужасными, но я не могу найти здесь своё место. Однако я вижу то, что смогу сделать…
Впервые в голову пришёл конкретный образ будущего мира, который удовлетворит мою потребность в идеальности системы. Эскиз моего будущего — это абсолютная власть, единое государство, в котором состоят те или иные фракции. Все они подчиняются именно системе, а не своим индивидуальным целям. Не важна культура, раса и мировоззрение, главное — работа на благо единства системы. Всё и вся под одним колпаком, причем без самого главного лидера. Да, никто не будет самым главным, даже я. Моя задача — это создание и объединение фракций, которые смогут сосуществовать и поглощать остальные миры самостоятельно. Своего рода, я режиссёр или архитектор. Саливан и его армия — первая фракция, но затем будут другие. Теперь же мне осталось превратить противоречивый эскиз в нечто дельное, в противном случае всё обернется ужасно…