— Значит, мы увидимся в следующий раз уже на поле боя, — подытожила Джинн. — Я принимаю твоё предложение.
— Что, даже не подвергнешь мои слова сомнению? Вдруг вру!
— Не врёшь, я знаю.
— Ладно уж. Ещё раз спасибо тебе.
Я отбежал в сторону, прокрутился в лёгком танце и спародировал движение Барбары с применением гидро-стихии, чтобы потом запросто отделиться от тела девушки и показаться перед Джинн в своём настоящем обличии. Она посмотрела на меня с осторожностью, но затем быстро подбежала к сестре и поймала её бессознательную на руку.
— Она безумно устала, будет недолго болеть. Позаботься, — напоследок сказал я и крайне быстро улетел прочь по стенам города, не встречая сопротивления.
Скоро всё решится.
Глава 1. Эпизод 7. Штурм Мондштадта. Часть 1
Два дня с лишним до генерального сражения. Я не волновался, но банально не мог найти себе места в связи с неясным возбуждением. В самом деле, меня переполняла жажда разрушить слабую систему, подчинить её остатки и показать, что тейватский уклад жизни ничтожен. Вновь я вернулся к своему фанатичному влечению, которая мешала мне держаться гармоничного состояния. Я не могу без этого. Это зависимость, очевидная натуральная зависимость от собственного идеализма. Я обязан создать свою сильную систему, убрав с дороги всякие прочие. Единство при многообразии — как же прийти к этому? Над формированием собственной идеологии я думал практически весь последующий день, когда Саливан готовил имеющиеся войска к будущему бою. Мы понимали, что битва принесёт катастрофические потери, однако поспорить насчёт веселья никто не хотел, оттого подготовка шла с неким воодушевлением. Понтифик уместно замечал, что наше главное преимущество — послушная армия, не подверженная страху, панике и тому подобному, что свойственно обычной человеческой. Несмотря на то, что в наших рядах были хиличурлы, которые сквозь зависимость от Осквернённого пламени требовали нормального обеспечения в еде, воде и тепле, Ноксгвардия не могла переживать над мотивацией войск и их адаптации в действующую культуру… которой нет. Все беспрекословно слушались командира, который слушался более высокого начальника, а тот, в свою очередь, подчинялся Понтифику, являющийся верной игрушкой уже меня. Чёткая понятная иерархия. Проанализировав нашу сильную сторону, я помаленьку начал приходить к конкретным постулатам нашей идеологии.
В общем, дума у меня великая, так что меня никто не беспокоил почём зря; изредка, конечно, по просьбам создавал необходимое оружие, в единичные случаи — материалы и существ, но в большинстве своём именно Саливан занимался всеми делами, стараясь поменьше вовлекать меня в процесс. Он крайне умён, хитёр и опытен, так что ему можно доверить штурм города, а он, кстати, далеко не простой орешек: расколоть одним укусом не получится. Даже далёкому понятно, насколько Мондштадт был стратегически правильно расположен. Единственная дорога, высокие стены, компактное устройство, окружающее озеро — прекрасные преимущества для обороны. Именно поэтому Саливан отдал приказ подготовить осадные орудия. Я не понимал, откуда в головах хиличурлов и иритилльских рабов оказались здравые инженерные знания в строительстве требушетов, баллист — как они их на колёса умудрились поставить? — и слаймовых аэростатов, не говоря уж о массивных тележках, походившие на тараны, однако наша армия заимела вполне сносные «ключи» к открытию города.
Совсем скоро, ближе к вечеру, ко мне подошёл Саливан с подручными хиличурлами, держащие в руках несколько пурпурных полотен.
— Взгляните, — горделиво попросил Понтифик, ладонью указав на полотна.
Хиличурлы послушно развернули их, и мне открылся вид на два полноценные знамени. Единый пурпурный фон с редкими пятнами чёрного цвета, но белые герба были разными: один — это два клинка, скрещённые вместе, причём так, чтобы острия немного заходили в одну большую корону Саливана наверху; второй — это мои дымные глаза, находящиеся внутри треугольника в круге. Мазки того и другого герба неровные, тем придающие им некого притягательного глубокого шарма. Как ни странно, я понял смысл каждого знамени, о чём догадался Саливан и не стал пояснять. Значит, меня он видел источником порядка во всем мире, двигателем к систематизации. Порядок…иерархия…