— Что ж, раз ты так считаешь, то мне сказать нечего. Мы в очередной раз низвергнем врагом нашей страны, несмотря на скептические мнения окружающих.
Венти отлетел назад, попутно выпустив по мне парочку стрел. Дальше шла крайне занимательная схватка, в которой участвовали мои рыцари, сам я и Венти. Я долго привыкал к телу Итэра и, в конце концов, достиг уровня Путешественника благодаря памяти самого героя, которую я мог смело читать. Вселяясь в чужое тело, с завидными трудностями можно было исследовать родной разум, чтобы иметь шанс заменить его. Здесь та же ситуация. Я не ошибался в движениях, давил на Архонта и действительно создавал ему трудности, к коему сверху наваливались неприятности, уже создаваемые рыцарями. Взрывы стихий, элементальные стрелы — это всё бесполезно, когда не было других стихий, а враги уже выучили твой паттерн атак. Тем временем Двалин начал значительно слабеть. Бой между ним и Доспехами сместился ближе к Утёсу Звездолова из-за атак дракона по площади и мощных ответов Доспехов. Так или иначе, количество ранений перевалило за третий десяток только топором. Это катастрофа, спору нет. В один момент Доспехи вонзили лезвие в переднюю правую лапу так, что кость надломилась, но конечность всё же не отделилась от тела. С таким ужасным повреждением Двалину приходилось ходить только на трёх лапах и как-то продолжать бой.
Но что было в других местах столкновения? Вордт сражался с троицей защитников крайне много времени. Стены трескались, возникал то иней, то палящий жар, то пыль после разрушительных ударов булавой по земле. Дилюк был исцелен пиро-умениями Беннета, из-за чего наконец начал слушать братьев по оружию, да и в целом между двумя парнями одной стихии возникала какая-то странная связь, так как именно Дилюк являлся ориентиром для Беннета в этом бою. Он словно подражал ему, пытался следовать темпу и уровню навыков, даже если чаще всего его невезучую пятую точку спасал именно Кейа. Больше походило, что два старших брата взяли с собой младшего, и те теперь с неким пафосом его обучали путём показа собственных профессиональных качеств. В принципе, такое командное взаимодействие не раз спасало жизни троицы, а ведь было от чего умереть: с увеличением полученного урона Вордт становился свирепее, резче и мощнее, не желая булавы постоянными столкновениями с поверхностями. Попадание значит смерть либо смертельное ранение, поэтому приходилось отдавать всю концентрацию на уклонения. Из-за продолжительности боя усталость давала о себе знать, вследствие чего парни порой интуитивно стремились отойти от Вордта в другую часть арены.
— Мы должны были закончить с ним возиться не более десяти минут, — прокомментировал Кейа, будучи наименее уставшим, оттого самым внимательным.
— Он слишком крепкий! — заметил очевидное Беннет. Он дышал, словно терял кислорода больше, чем получал. — Впервые сражаюсь с настолько бронированным противником.
— И тем не менее, ему тяжко, — добавил Дилюк, когда начал подходить к Вордту с подготовленным пиро мечом. — А значит, он чувствует наш урон!
— Добьём! — воодушевился Беннет и рванул следом.
— Какие активные, — вздохнул Кейа, смиренно дождался исполнения их атак, а затем сам подбежал и поцарапал шлем зверя клинком. — Чёрт… Я готов многое стерпеть, но не его!
Броня зверя мялось и действительно получала стоящие повреждения только благодаря Дилюку и совместным усилиям пиро-парней, что раздражало непосредственно Кейю. Когда они вновь разошлись «по углам», капитан добавил:
— Крио на крио — это, конечно, интересно, но только как эпическая история, а не реальное столкновение.
— Поныть ты всегда успеешь, — сказал Дилюк, напал на Вордта, но чуть не получил булавой по лицу.
— Я чувствую, что осталось совсем чуть-чуть! — сквозь отдышку понадеялся Беннет. — Немного…
— Постой немного, отдышись, — посоветовал Кейа. — Я прикрою.
— Спасибо, не помешало бы…
— Меня настораживают те рыцари, — после очередной атаки поделился ощущениями Дилюк.
Действительно: наверху у таверны и на лестнице смиренно ожидали конца боя рыцари с косами и саблями, безучастно наблюдая своими пустыми глазницами. Нет, это не зрители, каких бы хотел Кейа, а куклы, которые по какому-то неясному сигналу соизволят вступить в их танец.