— Ты бледен, с тобой все в порядке?
— Да, это от ужасного вида обеда. Что это за гадость такая? Им не удалось нас разбить об землю, и поэтому решили отравить?
— Алекс... я всегда думала, что выражение «жизнь пролетает перед глазами» фигурально, что это распространенный миф. О чем ты думал, что видел в последние секунды нашей жизни? — спрашиваю я сдавленным голосом, не в силах прогнать из своей головы навязчивые воспоминания.
— Я не видел ничего подобного, так как не обладаю такой бурной фантазией, как ты. В моей голове беспрестанно крутилась лишь одна мысль: какой я был дурак, что не умел ценить жизнь. Вот и все. Никаких лиц, никаких воспоминаний, ни одной путной мысли. Только: какой я был дурак, как был слеп. Наверное, мне следует быть благодарным организаторам, что они открыли мне глаза.
— И ты благодарен?
Алекс безрадостно смеется:
— Я бы подержал каждого из них, пока спортсмен полирует их самодовольные лица. Расскажи мне лучше о своих видениях.
— Это довольно странно, — задумчиво начинаю я, — я видела ярко и отчетливо моменты из своей жизни, лица людей и какие-то места из прошлого. На долю секунды переживала те же эмоции, что и в тот период времени. Некоторые события я хорошо помню, а некоторые истерлись из моей памяти. Последнее, что я видела, была моя старшая сестра. Она трагически погибла 20 лет назад в страшной автокатастрофе.
Я произношу это вслух и внезапно понимаю причину своей глубокой печали и внутренней пустоты. Какой бы успешной и счастливой ни была наша жизнь, мы никогда не сможем вытеснить до конца призраков из прошлого, окончательно пережить случившиеся трагедии и залечить нанесенные раны. Так или иначе они настигают нас в самый неожиданный момент и, когда кажется, что все плохое навсегда осталось позади, обрушиваются на нас тяжелым и опустошающим грузом.
Вдруг мне в голову приходит мысль. А что, если каждый из нас пережил страшную потерю и ведет свою обычную жизнь, стараясь не оглядываться назад, потому что там лишь боль и пустота? По крайней мере это хоть какая-то зацепка. Я делаю в своем блокноте первую пометку: «Общее: трагические потери в прошлом?»
— Что это ты там пишешь? — Алекс с любопытством вытягивает шею.
— План по захвату миллиона долларов, — улыбаюсь я в ответ.
Какое-то время мы разговариваем друг с другом. Он немного рассказывает о себе, щедро приправляя монологи шутками и анекдотами. При этом парень не скупится и на шутки в отношении меня.
Я нарочно не упоминаю ничего о своем предположении. На первом этапе мне ни с кем не хочется делиться собственными мыслями и догадками, даже с Алексом. Разговор немного подбадривает меня, но все равно я чувствую себя жалко. Остальные пассажиры либо спят, либо приглушенно беседуют друг с другом.
Я решаю отойти в туалетную комнату и следую в хвост самолета. И вдруг, как гром среди ясного неба, в последнем ряду замечаю девочку лет 10. Она смотрит в окошко и что-то крепко прижимает к груди. Это настолько неожиданно, что на мгновение я теряю дар речи. Хотя в правилах ничего не говорилось о возрасте участников, я была уверенна, что к игре допускаются только совершеннолетние. Это значит, что ей тоже пришлось пройти через весь ад вместе с нами? Ну, это уж слишком! Ставить такие эксперименты над взрослыми людьми негуманно и цинично. Но подвергать подобным испытанием детей — это просто преступление. Моему возмущению нет предела. Я обращаюсь к девочке:
— Привет! Как тебя зовут?
Она поворачивает ко мне голову, затем вновь отворачивается, не говоря ни слова. Меня поражают ее огромные, серьезные и такие синие глаза. В сочетании с ярко-рыжими волосами и бледной кожей они придают девочке какой-то фантастический облик. Кого-то она мне очень напоминает.
— Меня зовут Виктория или Лавина, как тебе больше нравится, — я делаю вторую попытку.
На этот раз она даже не поворачивается в мою сторону.
— Ты понимаешь по-английски? Ты напугана? Может быть, тебе нужна помощь?