Дверь тихонько открывается, и мое сердце замирает. Я сразу узнаю шаги Алекса — мягкие и в то же время очень уверенные. Не имея связи со своим физическим телом, я отлично ощущаю его эмоциональную часть — от волнения и радости перехватывает дыхание в груди и чувствуется легкое щекотание в области желудка.
Мое еще одно удивительное открытие — наши эмоции живут в разных частях тела. Чаще мне приходится иметь дело со злостью, которую я ощущаю в верхней части грудной клетки и голове, либо печалью, которая сковывает мое горло и обвивает узким кольцом сердце. Волнение и радость мне довелось испытать впервые за последние три месяца. Слепые люди обладают исключительным слухом и познают мир через прикосновения, а глухонемые зачастую обладают острым зрением и нюхом. В моем случае я лишена четырех из пяти органов чувств — осязания, вкуса, обоняния и зрения. Все, что мне остается — это острый слух. Помимо того, что у меня получается безошибочно определять людей, входящих в палату, я научилась различать их настроение, идут ли они налегке или что-то несут в руках и даже определять, что надето на каждом из посетителей. А еще я открыла в себе нечто иное, совершенно новое — невероятную ясность мысли. Наверное, это и называется «шестым чувством». Мой мозг никогда не работал так четко. Зачастую медсестры включают телевизор в палате во время ежедневных процедур и иногда даже оставляют его работать, покидая комнату. Я ловлю каждое слово, независимо от вида передачи и информации. Анализирую, запоминаю, выстраиваю немыслимые аналогии и связи. Даже сегодня я могу с легкостью воспроизвести слово в слово речь диктора новостной передачи два месяца назад. Конечно, можно сказать, что это единственное, чем остается заниматься в моем состоянии. И все-таки на интуитивном уровне я понимаю, насколько необычная трансформация происходит в моей голове.
— Привет, Лавина, — тихо говорит Алекс, — наверное, стоило бы называть тебя настоящим именем, но для меня ты навсегда останешься девушкой с именем стихии.
Воспринимать его слова на русском языке так необычно, просто и приятно. На родном языке голос Алекса звучит на один тон ниже и глубже. Можно было бы влюбиться в один только этот голос. Однажды я уже слышала его на борту самолета, но не вслушивалась. Только сейчас мне становится понятной принципиальная разница между такими, на первый взгляд, одинаковыми действиями, как слышать, слушать и вслушиваться. Я слышу набор звуков, и почти вижу перед закрытыми глазами механическую волну, слетающую с губ Алекса и колеблющую воздух. Слушаю, жадно ловлю каждое слово. И вслушиваюсь в этот бархатный тембр, который проникает в самую душу и заполняет в ней зияющую пустоту. Всего два слова «привет, Лавина» запустили опасные и жизненно необходимые механизмы — надежду, любовь, веру, отчаяние. И откуда только в моей голове возникают подобные умозаключения?!
— Ты и сейчас выглядишь...стихийно. Все еще не могу поверить, что ты..., — он обрывает предложение, не закончив.
«Умерла?» — заканчиваю я за него. «Нет, Алекс, я жива и прекрасно слышу тебя! И помню каждую минуту, проведенную на проклятом острове. Только ты знаешь, на что способна Корпорация! Ты один можешь и должен догадаться о моем состоянии!» — я кричу эти слова изо всех сил, но все они застревают в моей голове, так и не достигнув губ. А что, если как следует сосредоточиться? Мысленно представляю себе, где находится мой рот и отчаянно пытаюсь послать туда сигнал. Приоткрыть губы! Шевельнуть мышцей языка...
— Я ждал нашей встречи. Хотел сказать спасибо. Ты спасла мне жизнь, — сдавленно говорит Алекс. Что он делает при этом? Держит меня за руку? Или стоит над кроватью, смотря с отвращением на мою лысую голову, впалые щеки и истощенное тело, обвитое многочисленными проводками и катетерами?
— По правде говоря, я пришел еще и извиниться, — продолжает он.
«Алекс, посмотри же на меня! Не надо говорить со мной, словно меня больше нет!» — отчаяние живет в груди, и сейчас я в полной мере могу убедиться в этом. Нельзя сдаваться! С губами не получается, можно попробовать шевельнуть пальцем. Концентрирую все свое внимание на правой руке и посылаю яростные сигналы. Я борюсь изо всех сил и ненавижу при этом свое непослушное тело.
— Видеть тебя в таком состоянии просто убивает меня, — с печалью в голосе продолжает он, - но пойми меня правильно, я не могу рассказать никому о том, что действительно случилось на том острове. И твоя, и моя семьи получили огромные суммы денег, так же, как и семьи остальных участников. Конечно, это не вернет им родных и близких, и все же поможет продолжить жить...