«Что?! — гнев наполняет все мое тело, словно вино пустой сосуд, и окрашивает его в красный цвет. Парадоксально, что, не чувствуя рук физически, умственно я сжимаю кулаки. В голове взрываются вулканы негодования, а сердце готово выпрыгнуть из груди: я лежу здесь живым мертвецом, Энджел, Холео, Би Би, Раннер, Марта, Ю и Блонда навсегда брошены в безызвестности на краю света, а ты не можешь раскрыть рот и рассказать о грязных делишках этих чудовищ?!».
Этого просто не может быть! Если бы я могла, то сейчас бы просто набросилась на Алекса с кулаками.
— Уверен, что ты бы поступила иначе, потому что из нас двоих ты всегда была более мужественная, справедливая и достойная победы. Организаторы дали четко понять, что спокойствие моей семьи зависит от моего молчания. Да и расскажи я правду, все равно бы никто не поверил. Мне не вернуть ни тебя, ни остальных участников, но я все еще могу обеспечить достойную и безопасную жизнь своим близким, — голос его сейчас звучит очень виновато. Могу себе представить, что даже в таком моем состоянии он смотрит в сторону, чтобы не заглядывать в мои закрытые глаза.
«Прекрати говорить так, словно меня больше не существует! — в ярости кричу я на него, — ты просто трус! Потому что предал наших друзей, и все их жертвы оказались напрасными!»
Мне хочется разрыдаться, такой жуткий ком стоит в горле. Именно здесь живет печаль — место жительства этой эмоции я узнала одной из первых.
— Лавина? — неожиданно взволнованно спрашивает он, — Лавина, ты меня слышишь?
«Да, Алекс, я здесь! — внезапно моя ярость сменяется отчаянной надеждой. Представляю себе, как печаль находит выход, и слезы начинают катиться по моим щекам. Пожалуйста, слеза, катись! Может быть, эта сильная эмоция станет для меня спасительной? Все свои усилия, гнев, надежду я направляю в одну единственную слезу и....
— На секунду мне показалось, что ты можешь слышать меня. Но, наверное, мне просто слишком сильно хотелось этого, — наконец, вздыхает он.
«Нет же, нет! Алекс, прошу тебя, не сдавайся! Не оставляй борьбу так быстро! Я боролась за тебя до конца, до последнего вздоха! Смотри на мои глаза, смотри на мое лицо!» — мысленно умоляю я его.
— Обещаю, что присмотрю и за твоей семьей тоже, с ними все будет хорошо, — с ужасом я понимаю, что он начинает прощаться.
«Нет, не уходи! Расскажи мне про Лилу! Сукин сын, почему ты не сказал мне ни слова о ней?! Тебе заплатили и за это?!» — моему разочарованию нет предела. И да, оно живет в животе.
— Спасибо тебе за все и, пожалуйста, не держи на меня зла. Наверное, я трус, потому что предпочел спокойствие и безопасность своей семьи. И для твоих близких так будет лучше, поверь. Даже если мир узнает правду, и для нас это повлечет страшные последствия, члены Корпорации выйдут сухими из воды. Ты даже не представляешь себе, насколько влиятельны эти мерзавцы, — тихо добавляет он, — время подходит к концу. Я буду навещать тебя, девушка с именем стихии.
Едва Алекс произносит эти слова, я понимаю, что он больше никогда не вернется. Не могу поверить, что после всего, через что мы прошли плечом к плечу, после того, как я отдала за него свою жизнь, все, что он может сказать это «спасибо» и «прости».
Как только он покидает мою палату, я ощущаю острую боль разбитого вдребезги сердца. Весь каскад чувств наполняет мое несуществующее тело — от бурной ненависти и уничтожающей ярости до тихого уныния, и глубокой печали. Умом я понимаю, что Алекс прав. Он всего лишь пытается защитить того, кого любит. И меня нет в этом списке. От этого мне хочется рыдать, разгромить все вокруг себя, называть его самыми последними словами. И ни одного упоминания о Лилу! Хотя бы этим он был мне обязан — успокоить тревогу одной лишь фразой, что с ней все хорошо. Ему кажется странным говорить с трупом — доходит до меня. С бесчувственным и безнадежным овощем, который не могут отпустить горячо любящие родители. Я не могу винить его в этом. Наверное, благородно с его стороны прийти сюда и высказать вслух то, что, вне всякого сомнения, гложет его днями и ночами.
Постепенно я начинаю успокаиваться, и внезапной палитре эмоций уступает место апатия — моя духовная оболочка, все части воображаемого тела словно выключаются в один момент. Не хочу больше жить. Мои родители должны побыстрее принять это решение. Не желаю бороться дальше. Корпорация Антакарана победила.