— Но сейчас ты свободна от болезни, — тихо добавляет он, — предполагаю, ты сама не рада этому. Но со мной или без меня, ты бы осознала истину. Сомнения стали бы одолевать тебя, терзая по ночам и лишая сна. Ты бы потеряла покой в напрасном стремлении найти ответы на свои вопросы. Я подумал, что обязан тебе хотя бы этим — помочь отличить реальность от выдумки.
В одном Маэстро прав: я не рада правде. Более того, моя душа рвется на части, а сердце вновь сковывает невыносимое кольцо печали. Мне приходится во второй раз оплакиваю гибель Юлии и от этого мое одиночество становится еще более невыносимым.
— Она появлялась каждый раз, когда была нужна тебе, помогая преодолевать страх, неуверенность, боль, одиночество... Ты была настолько убедительна в своих обеих ролях, что мне самому себе нередко приходилось напоминать, что Лилу — лишь плод твоего воображения, — говорит Маэстро.
Впервые я увидела девочку в самолете после импровизированной авиакатастрофы. Что же, в моем случае организаторы добились своей цели и разворошили старые раны, заставив пережить, как мне казалось на тот момент, самый страшный кошмар в моей жизни. Как же я заблуждалась по этому поводу! Авиакатастрофа была детским лепетом по сравнению с тем, через что мне предстояло пройти на острове.
Пока Маэстро рассказывает, я представляю себе вечерние беседы с Лилу в попытках справиться с пережитыми событиями, побороть свое одиночество и подавить страх перед предстоящим заданием. Вспоминаю нашу молчаливую игру в шахматы после смерти Энджела, когда бы я просто не могла самостоятельно переработать случившееся или ее помощь в воспроизведении бессмертной шахматной партии, когда на мои плечи был возложен непосильный груз ответственности. Теперь мне становятся понятными косые взгляды других игроков, которые я изначально истолковала неверно. Они видели меня, говорящую саму с собой и что-то чертящую на земле. Но все были настолько заняты собственными волнениями и обсуждениями, что не заострили на этом особого внимания. До моего сознания доходит, что открывшаяся первой клетка с запасными фигурами была пуста и предназначалась изначально для Энджела. В этом секрет проворства Лилу, покинувшей клетку до того, как распахнулись створки, ведущие в темную бездну. Возможно, организаторы решили открыть ее первой, чтобы продемонстрировать игрокам, к чему могут привести ошибки.
Мне приходит на ум наш разговор на обрыве, когда я смотрела на безжизненное тело Би Би, только что перерезавшей веревку на моих глазах. Последняя беседа перед финалом особенно врезалась в мою память... Маэстро прав, не я оберегала Лилу на этом острове, а она меня. Моя забота о девочке была лишь очередным ловким трюком или защитным механизмом мозга, позволяющим отвлечься от происходящего вокруг кошмара. Все это время Лилу помогала мне, давала сил и уверенности, желание жить и действовать. Она позволяла мне принимать решения в минуты морального выбора между собственным спасением и необоснованным риском в попытке спасти другого человека, между отказом или правом на счастье в несчастье. И теперь проклятое Сердце Антакараны отобрало у меня и эту маленькую зацепку за жизнь.
Мне становится понятно, почему она, то есть я, так тщательно скрывала свое прошлое. Чтобы успешно пережить неделю на этом острове, мне нельзя было докопаться до истины. Так решило мое больное сознание и, возможно, оно было право. Мне приходят на ум слова Лилу «у меня тоже было все хорошо...до катастрофы». Она не имела в виду подставную авиакатастрофу Корпорации, речь шла об автомобильной аварии 20 лет назад. Помню, как не раз заверяла девочку, что не оставлю ее после игры и как ранил меня ее ответ однажды: «А я надеюсь, что оставишь». Все обретает свой смысл, каждое ее слово, действие и мудрый совет.
Лилу, то есть Юлия, осталась все тем же подростком. С той лишь разницей, что я переросла ее, и теперь она превратилась для меня из старшей сестры в младшую. Мудрость, интуиция и меланхоличность Лилу — это мой внутренний мир, о котором я даже не догадывалась до недавнего времени.