Ещё чуть-чуть…
Ещё немного…
- Вставай! – Громогласно донеслось из коридора. – К тебе посетитель!
Я еле протёрла глаза, поправила платье и пригладила волосы. Солнце за окном уже встало, но висело над самым горизонтом. «И кого в такую рань принесло?» - тут же подумалось.
Завтрака у меня, ожидаемо, не случилось. Поэтому я просто села на край кровати и сложила руки на коленях, ожидая когда очередной гость явит себя.
Очень скоро со стороны лестницы зазвучали звуки шагов, и не просто обычных шагов, как у стражников или приходившего вчера Тима, нет, шаги были чёткими, уверенными и были сделаны обувью с каблуком. Это было понятно по характерному цокающему звуку, который эхом разносился по гулкому помещению.
Шаги прекратились, когда посетители остановились прямо напротив входа в мою камеру. И вот уже второй раз, я вижу перед собой того, кого точно не ожидала бы увидеть ни за что на свете: в белоснежных одеждах, в длинном плаще с большим капюшоном, передо мной стояла Пресветлая жрица Единого Бога, Серения дэ Асмот.
ГЛАВА 44
ГЛАВА 44
Она была бесподобна в своей элегантности аристократки, как впрочем и всегда, вот только выражение лица жрицы её подводило. В отличии от её образа благочестивой служительницы церкви, образ уравновешенной и холодной дворянки удавался ей в разы хуже. Сейчас она ещё пыталась держать лицо, но в глазах уже скакали искорки злорадства.
- Как печально видеть протеже моего любимого дядюшки запертую в клетке и ограниченную кандалами. – Пропела она лукаво, при этом пытаясь изобразить вселенскую скорбь. Даже тяжело вздохнула в конце фразы. Не знаю почему её ещё не уличили во лжи, ведь её игра на публику была абсолютно бездарна. Лично у меня от этого её поведения сводило скулы. – А ведь я говорила, при нашей первой встрече, что вижу в тебе тьму. Именно поэтому я отказалась тебя обучать. Как же это печально, оказаться правой в столь скорбном деле… но не переживай, моя дорогая, я помолюсь за исцеление твоей души в чертогах Единого Бога.
Она театрально сложила ладони у груди и склонила голову. В этот момент, сопровождающие её стражники и двое послушников в таких же белых одеждах, восторженно вздохнули и чуть ли не готовы были упасть на колени и целовать её ноги. Тут же вспомнилось как в первую нашу с ней встречу, на службе в храме, меня чуть не взяла к себе под контроль её магия. Видимо, иммунитет от этой заразы есть только у меня. Потому что сейчас, наблюдая за этим фарсом, у меня, кроме тошноты, не возникало никаких высоких чувств.
- Благодарю, ваша светлость, - я так же чопорно, в соответствии с вызубренным этикетом, сложила руки на юбке и склонила голову. – Надеюсь ваши молитвы будут услышаны Единым Богом, ведь Вы самачистотаиневинность, Ваш голос, наверняка достигнет и Его, так же, как достигает и вашу паству.
Ух! Жрица полоснула меня таким взглядом, что будь он чем-то осязаемым, то наверняка отсёк бы мне голову. Но она быстро взяла себя в руки и продолжила свою актёрскую игру.
- Я помолюсь за тебя. И за твоих друзей, чтобы искоренить то зло, что ты принесла в их души. – Она ехидно хмыкнула и, развернувшись с тихим шорохом одежд, процокала в сторону выхода с этажа.
Последняя её фраза мне крайне не понравилась. В ней определённо читался двойной смысл и угрожающий подтекст. За себя я не переживаю в любом случае, а вот подвергать опасности людей вокруг себя отчаянно не хочется.
После такого сумбурного утра, день потянулся очень медленно и лениво. Ко мне больше никто не приходил, даже стражники и те не заглядывали. Завтрака я так и не увидела, как впрочем и обеда.
Весь день я занималась тем, что либо смотрела в окно, либо дремала на кровати. Разбитую губу саднило, а раны, оставленные от тяжёлых кандалов, начали кровоточить. Но заживлять их я не собираюсь принципиально. Эти небольшие неудобства, в будущем дадут окружающим уверенность в том, что я обычный человек. Это поможет избежать лишнего внимания.
И хоть я сама так решила, но дискомфорт эти, казалось бы, царапины причиняли колоссальный. Я уже и не помню как жила без регенерации. Как говорится – к хорошему быстро привыкаешь. Вот и я слишком быстро привыкла к тому что неуязвима и что любое повреждение исчезает в считанные секунды. А теперь вот, неприятно ощущать эти покалывания.
Так время тянулось до самого захода солнца. И вот уже когда совсем стемнело, в коридоре снова послышались шаги.
В голове сразу возникла куча вариантов того, кто бы это мог быть. Тим и жрица уже у меня побывали, и я подумала что ко мне в гости идёт очередной неприятный посетитель, но и в этот раз я не угадала. К решётке подошёл стражник. Этот на вид был куда более добрым чем все предыдущие, плюс ко всему прочему в руках он держал поднос с едой.
- На, вот. – Слегка хриплый голос показался мне очень мягким, особенно в сравнении с его хозяином. Вообще, стражник на вид был суровый, строгий и мощный. – Эти оболтусы совсем распоясались. Знают же что заключённые должны питаться дважды в день, а всё туда же… зла на них не хватает. – Он аккуратно поставил поднос на пол у специального отверстия. – Ты это, обязательно всё съешь. Завтра у тебя днём суд. Там будут решать какое наказание ты заслужила…
- И что? – я подняла поднос с пола и пристроилась на кровати. А этот раз в кружке оказалось что-то горячее и пахнущее хвоей, а в тарелке пара картофелин и ломоть хлеба, пусть и не свежеиспечённого, но и не сухая краюха. Я с удовольствием принялась за еду. – Вы разве не в курсе что у меня только одна дорога – на эшафот. Ведь тот, в убийстве кого меня обвиняют, был аристократом. Вы же знаете.
Стражник помялся пару секунд, но затем всё равно кивнул.
- Ага, знаю. Как не знать? – Он привалился одним боком к решётке и сложил руки на груди. – Торгаш Ланиор. Тоже мне, аристократ… барыга он, вот кто. Как был барыгой, так им и остался до самой смерти.
- Вы его знали? – я запила сухую картошку из кружки и внимательно посмотрела на стражника.
- Как можно не знать того, кто собственную сестру и мать продал в рабство? – Горького усмехнулся мужчина. – Они с нами по соседству жили. Бедный район, бедные люди. Его отец тоже стражником работал, да только вот убили его ещё по-молодости, когда Ланиору лет шестнадцать было. А как только малец стал главой семьи, так быстро смекнул, что мать и сестра его до нитки обдерут, ну и продал их за три медяка. – Стражник вздохнул. – А потом он как-то резко разбогател, назвался купцом, начал торговать. Даже фамилию себе взял, чтоб его никто за оборванца не принял. Уж не знаю всей истории, да только честные люди, у которых руки не испачканы в крови, за такой короткий срок не становятся аристократами…
- Ну и? – еда исчезла быстрее чем я рассчитывала, но чувство голода притупилось, хоть и не надолго. Я вернула поднос на место и осталась возле решетки, в надежде услышать продолжение.
- Ну и в общем, никто не станет грустить по этому отбросу. – Так же мягко закончил стражник, забрал поднос и ушёл, так больше ничего и не добавив.
Я совсем не хотела знать и части истории о жизни этого ублюдка. Но внимание со стороны стражника и его неуклюжая поддержка, вызвали во мне тёплое чувство, которое я давненько не испытывала.
Сытая, в приподнятом настроении, я легла спать. Как и сказал стражник, я должна набраться сил, чтобы с честью и достоинством вынести унизительное действо под названием «суд».
Утро встретила от скрежета решётки и грубого толчка в бок.
Мне даже не дали толком проснуться, а сразу поволокли наружу. Снова этот путь по коридорам и дворам замка, и вот меня уже второй раз сгружают в телегу.
Кандалы на руках звякнули, оставляя после себя очередную кровавую ссадину. Я могла только вздохнуть, оперевшись на деревянную стену телеги. За решёткой мелькнуло удручённое лицо вчерашнего стражника, который решил устроить мне настоящий пир для заключённого по местным меркам. Один его вид добавил мне уверенности и воодушевления.