В попытке успокоить возмущение снизу, поскольку народ стал задаваться вопросом, стоит ли продолжать войну на любых условиях, не говоря уже о тех, за которые агитировал Милюков, 9 апреля Временное правительство опубликовало призыв к поддержке идеи продолжения войны. «Целью свободной России, – говорилось в нем, – является не господство над другими народами, не захват их национальных владений, не насильственная оккупация иностранных территорий, а достижение стабильного мира на основе самоопределения народов». Это звучало почти в унисон с заявлениями Страны Советов, но далее следовало самое главное: «Эти принципы станут основой внешней политики Временного правительства, которое преданно осуществляет волю народа и защиту прав нашей отчизны, в то же время полностью соблюдая все обязательства, взятые по отношению к нашим союзникам». Безусловно, это было намеком на тайные соглашения, хотя, как ни странно, Исполнительный комитет Петросовета одобрил это заявление перед тем, как допустить его опубликование. Милюков согласился с текстом только под давлением большинства коллег по правительству, да и то, скорее интерпретируя документы как призыв к гражданам. Если бы он был интерпретирован Советом как уступка их концепции требуемой внешней политики, Милюков «оставлял за собой право в случае, если эта уступка будет воспринята как односторонняя, трактовать ее со своей точки зрения и прояснить неопределенные термины в соответствии со своей прежней политикой, с политикой союзников и с национальными интересами России». Выражаясь с обычной для него излишней прямолинейностью, он и не пытался скрыть свою позицию от публики, в результате чего «произвел эффект разорвавшейся бомбы» и вызвал «взрыв ненависти к Милюкову в Петросовете», который, как признает Керенский, «обнажил всю глубину назревшего в правительстве нравственного кризиса, обострение взаимного недоверия, которое началось с самого первого дня революции». Однако самому Керенскому также недоставало прозорливости для верной оценки ситуации после этого инцидента, и он уверял Бьюкенена, что Советы умрут естественной смертью.
11 апреля в Петрограде открыл работу I Всероссийский съезд Советов, который доказал их жизнеспособность. После бесконечных дискуссий, во время которых представители всех фракций левого направления смогли выразить свои взгляды перед делегатами, была принята резолюция, поддерживающая «пораженческую» концепцию войны. Предложенная Ираклием Церетели, меньшевистским лидером Петроградского Совета, резолюция была принята 325 голосами против 57 при 20 воздержавшихся. В одном из ее пунктов говорилось о «сохранении боеспособности армии для активных действий», в которых на деле мало кто из солдат готов был принять участие. С момента революции дисциплина в войсках невероятно ослабла, и германцы заняли тактику «выжидания». На фронтах царило относительное затишье, стало привычным братание солдат из противостоящих лагерей, и армия скорее напоминала огромное дискуссионное общество, чем обученные дисциплинированные войска. Вновь стало расти дезертирство, и вскоре все поезда осаждались тысячами солдат, одержимых стремлением поскорее вернуться к земле, чтобы ее не успели без них экспроприировать и поделить. Генерал Нокс, который в апреле был повышен из полковников, и другие говорящие по-русски офицеры британской военной миссии пытались вести пропаганду среди солдат, которые находились как внутри, так и вокруг столицы. Их всегда принимали вежливо, но эффект был незначительный, поскольку, как откровенно признает Нокс, «то впечатление, которое мы могли произвести, тут же сводилось на нет следующим агитатором». Короче, русскому солдату и русскому человеку война встала уже поперек горла. Любая попытка заставить их продолжать войну была обречена на провал и вызывала только еще большее недоверие к тем, кто стоял за эту политику. То, что Ленин и большевики с их политической проницательностью сумели увидеть главное и очевидное и начали проводить кампанию за выход России из войны, скорее является результатом некомпетентности буржуазных руководителей страны, чем верой в мистическое откровение марксистского учения, которое помогало профессиональным революционерам.