Поддерживая идею оборонительной войны, Петроградский Совет продолжал агитировать за демократический мир «без аннексий и контрибуций» и выступал за «свободное развитие всех народов». Александр Рибо, премьер-министр и министр иностранных дел Франции, отнесся к намерениям российского правительства с огромным подозрением и телеграфировал в Лондон и в Рим, чтобы заручиться поддержкой своего предложения направить строгую ноту с требованием положить конец уклончивому поведению союзника в вопросе войны. Премьер-министр Италии выразил согласие, но британцы предложили дать возможность членам миссии социалистов-союзников, которая недавно прибыла в Петроград, сначала попробовать убедить своих русских товарищей-социалистов занять более решительную позицию в защиту войны.
Эта миссия прибыла в Петроград 13 апреля с целью рассеяния, по словам премьер-министра Франции, «экстравагантной мечты, которая охватила умы русских революционеров». Францию представляли Марсель Качен, Эрнест Лафонт и Мариус Муте, все члены социалистического крыла палаты депутатов. Качен позднее стал одним из лидеров коммунистов Франции. Их присутствие в России было своего рода парадоксом. Как заметил в своем дневнике Палеолог, «за последние двадцать пять лет социалистическая партия не упускала случая критиковать франко-российский союз. А теперь мы видим, как три депутата от социалистов приехали его защищать – от России!». Французы выбрали момент для своего приезда вскоре после того, как произошла революция, и, когда известие об их прибытии достигло Лондона, Артуру Хендерсону, лейбористу, члену Особого военного кабинета, было поручено составить соответствующую британскую делегацию. В нее вошли: Уилл Торн, Джеймс ОТреди и Уильям Сандерс, все выдающиеся члены лейбористской партии. Двое первых, кроме того, состояли членами парламента, тогда как Сандерс был лидером кабинета министров Фабиана. В русской прессе появились многочисленные выпады в адрес миссии, отчасти в результате телеграммы, которую Британская независимая лейбористская партия, НЛП (настроенная против войны) отправила в Россию, заявляя, что делегаты миссии являются оплачиваемыми правительством эмиссарами, а не представителями британских рабочих. Генри Хиндман, лидер Британской социалистической партии, телеграфировал Керенскому с некоторым пылом, чтобы «самым решительным образом отвергнуть лживое заявление НЛП». Филипп Сноуден, лидер НЛП, дважды очень сурово критиковал миссию в палате общин, утверждая, что ее посылает «правительство, чтобы она проводила политику правительства». Другой член НЛП язвительно поинтересовался, не считает ли правительство нужным «пригласить представителей свободной России приехать и рассмотреть деятельность правительства Ирландии».
15 апреля 1917 года делегация была принята в Петроградском Совете, где собравшиеся вежливо, но холодно выслушали изложенные ею взгляды. Даже самые умеренные революционеры считали приехавших «агентами англо-французского капитала и империализма» и подвергли такому ожесточенному перекрестному допросу, что Качен, желая расположить к себе аудиторию и «разрядить обстановку», предложил решить вопрос о возврате Эльзаса и Лотарингии – потерянных Францией в результате Франко-прусской войны 1870 года – путем плебисцита. Палеолог недовольно отреагировал на предложение, за что получил упрек от Милюкова. Он спросил посла, как можно от него ожидать сопротивления требованиям экстремистов, когда французские социалисты сами отказываются от борьбы.
18 марта делегация была принята членами Временного правительства, которые отнеслись к ней более благожелательно. Представляя своих английских коллег, Сандерс в привычных выражениях говорил об общей борьбе, в которой «демократическая Англия идет рука об руку с демократической Францией, Россией и Америкой». Муте вторил ему в том же стиле и духе. В ответной речи Милюков заявил, что «свободная Россия» стала «в два раза сильнее». «Мы с точностью можем сказать, – продолжал он, – что Временное правительство удвоит усилия, чтобы сокрушить германский милитаризм». Керенский, чья необыкновенная высокопарность, казалось, в таких случаях особенно расцветала, долго распространялся о демократической природе войны и простодушно закончил: «Мы надеемся, что вы окажете… такое же решительное влияние в вашей стране, какое мы в России оказываем на буржуазные классы, которые уже отказались от своих империалистических амбиций».