— Тогда, боюсь, погибли три миллиарда человек.
— Разве такое могло случиться внезапно? — спросил Барретт.
— Конечно, нет. Астрономы давно знали, что Антарес стареет. Еще первые исследователи заметили, что он испускает гораздо больше нейтрино, чем положено. Это означает, что ядро звезды перешло в стадию обогащения железом. Рано или поздно звезда схлопнется на себя и взорвется. Только в случае звезд «рано или поздно» значит «через несколько миллионов лет». Никто не ожидал такого быстрого конца.
— Чего же нам ждать теперь? — Это снова Барретт.
— Хороший вопрос, сэр, — ответил Планович. — За сто лет излучение от взрыва рассеялось. Атмосфера Альты спокойно отфильтрует вредные частицы, однако в космосе уровень радиации существенно повысится. Все внеатмосферные приборы придется оборудовать специальной защитой.
— А что с подпространством?
Планович пожал плечами.
— Эти эффекты невозможно предсказать. Некоторые полагают, что после прохождения фронта волны у нас вновь появится точка перехода.
— Правда? — Дардан переглянулся с Барреттом и Уилсоном.
— Это теория, адмирал. Лично у меня нет по этому вопросу четкого мнения.
— Возможно, зря.
— Простите?
Дардан глубоко вздохнул и откинулся в кресле.
— Возможно, профессор Планович, вам будет интересно узнать, что двадцать часов назад наши сенсорные станции засекли материализацию очень большого объекта в северном полушарии нашей системы. Судя по его излучению, это звездолет из внешнего мира.
Глава 2
Звездолет! Ричард Дрейк поморгал, пытаясь осмыслить слова адмирала. Строго говоря, все корабли Альтанского космического флота были звездолетами. Сто двадцать лет назад «Дискавери» и еще два корабля являлись частью Большого флота Земли. Если бы не рейд по восточным колониям в момент исчезновения точки перехода у Вэл, «Дискавери», «Клинок» и «Дредноут» и сейчас служили бы Матери-Земле. Но не только эти крейсера оказались отрезаны от внешнего мира. В момент взрыва сверхновой в системе находились еще двести кораблей — в том числе гражданские лайнеры, яхты и грузовые суда. Но звездолет без выхода в подпространство — вещь несуразная и никуда не годная.
Появление звездолета в системе Валерии значило очень многое. Закончится наконец долгая изоляция, возобновится межзвездная торговля, альтанское общество выйдет из столетнего стасиса и окунется в бездну новых идей и изобретений человечества, а «Дискавери» снова полетит к звездам, а возможно, и к самой Земле.
Дрейк взглянул на Плановича. Профессор замер от удивления. Дардан, Уилсон и Барретт, напротив, были спокойны и сосредоточенны.
Профессор Планович откашлялся и неуверенно спросил:
— А вы уверены, адмирал? Это не ошибка?
— Конечно, нет. Коммодор, просветите нашего гостя.
— Да, сэр.
Уилсон поднялся и прошел к голографическому экрану, а профессор устроился на кушетке рядом с Барреттом. Коммодор набрал код на пульте управления, и бело-голубая сверхновая исчезла, а вместо нее появилось схематическое изображение системы Валерии. В глубине куба над золотой точкой Вэл плыла крохотная красная стрелка. На экран поместились орбиты четырех из двенадцати планет.
— Корабль материализовался в северном полушарии системы на расстоянии 250 миллионов километров от Вэл, в точке близкой, но не идентичной классической точке перехода Вэл — Напье.
— Вы уверены?
— Конечно, профессор.
— Значит, сверхновая нарушила локальную конфигурацию подпространства! — воскликнул Планович.
— Да, сэр. Мы тоже так решили. В этом случае внутренняя связь пространственных складок могла измениться. По другую сторону могут оказаться уже не система Напье с Нью-Провиденс.
— То есть наши таблицы прыжков окажутся бесполезны?
— Вполне возможно, капитан Дрейк, — ответил Уилсон и вновь повернулся к Плановичу. — Поэтому вы здесь, сэр. У вас, ученых, наверняка найдутся способы узнать, куда теперь ведут складки.
Планович долго и задумчиво смотрел на экран. Наконец он кивнул:
— Пожалуй, это возможно! Нужно тщательно измерить гравитационную постоянную у точки перехода.
— Когда вы будете готовы отбыть? — спросил адмирал Дардан.
— Отбыть?
— Да, сэр. Отбыть в экспедицию для измерения гравитационной постоянной.
— До конца этого семестра я полностью занят. Кроме курса лекций, у меня есть и административные обязанности.
— Мы понимаем вашу ситуацию, профессор, — сказал Барретт, — но это дело правительственной важности.