Двадцать второго августа поднялся ветер необычайной силы даже для этих мест, продолжавшийся без перерыва до двадцать восьмого и только тогда немного утихший. Все это время пришлось провести в спальнике, но это бы еще полбеды, хуже то, что наша крыша стала внушать серьезные опасения. Снег вокруг дымохода постепенно ослаб, и двадцать седьмого около него образовалась дыра. В нее начал проникать снег, и Абботт и Дикасон проснулись в полной уверенности, что их лица обдает водяная пыль. Тут ветер, к счастью, на время спал, и мы заложили дыру снежными блоками, засыпали рыхлым снегом и таким образом хоть на время спасли крышу.
Мы воспользовались затишьем и снова пополнили оскудевшие запасы продовольствия в пещере, наносив всего необходимого недели на две. День был мало приятный, такие дни выпадали и на мысе Ройдс, и на мысе Адэр, но для Убежища Эванс он был просто благодеянием, хотя к вечеру ветер покрепчал и стало очень холодно.
Конец месяца мы приветствовали с необычайным даже для нас восторгом. Ведь вместе с ним заканчивался сухарный пост, от которого мы страдали больше, чем от других лишений. В сентябре предстояло обходиться без сахара или шоколада, но это казалось менее трудным, да и в самом деле было так.
Большинство разговоров и все заключаемые пари вращались зимой вокруг еды, а тем более в августе, когда мы вообще не получали сухарей. Одно из таких пари завершилось курьезом, который интересен потому, что показывает, как наши люди относились к неудобствам, выпавшим на их долю. После необычайно трудного дня и совершенно недостаточной порции супа все залезли в мешки. Улегся и дневальный, и, как обычно в это время, все принялись усердно строчить в дневниках и устраиваться на ночь. Мы с Кемпбеллом обсуждали рацион для предстоящего похода по берегу, и тут мое внимание привлек разгоревшийся на матросской половине спор. Не помню точно, о чем именно шла речь, но разногласия возникли, по-моему, из-за числа публичных домов в Портсмуте. Насколько я мог понять, Дикасон знал на один больше, чем его товарищи, однако никак не мог их в этом убедить. Из-за отсутствия надежного справочника вопрос остался нерешенным и было заключено пари на ужин с рыбой. Когда условия пари были записаны и все успокоились, Дикасон, видимо, наслаждавшийся предвкушением прекрасного ужина, спросил: "А как насчет напитков, Тини?" Это был трудный вопрос, но, подумав одну-две минуты, Абботт ответил: "Ну, если я проиграю, то поставлю пинту [568 мл] пива к каждой рыбе". При наших тогдашних аппетитах этот ужин отнюдь не представлялся мне пиршеством трезвенников, даже если бы подавалась рыба средних размеров; но Браунинг решил извлечь из пари максимальную выгоду: "Идет, договорились, - сказал он. - Я, Тини, закажу тарелку мальков". Ужин, кажется, еще не состоялся, но если состоится, влетит в копеечку и будет отнюдь не скучным.
Браунинг по-прежнему ходил у нас в весельчаках, но состояние его здоровья начало внушать серьезные опасения. По-видимому, за несколько лет до экспедиции он перенес желудочную лихорадку и в результате этого серьезного заболевания стал очень уязвимым.
Так или иначе, он не мог привыкнуть к мясной диете и к супам с морской водой. На протяжении всей зимы он практически каждый день плохо себя чувствовал, и Кемпбелл с Левиком неоднократно об этом говорили. Пока мы жили на половинном мясном пайке, оставалось только надеяться на благополучный исход. Но сейчас у нас было достаточно мяса, сколько угодно сала, заменявшего горючее, и в конце концов решили, что Браунинг будет сам варить себе суп только на пресной воде.
Запись в дневнике от 31 августа интересна в свете последующих событий, она как бы предвещает приближение эпидемии, которая превратила сентябрь в самый трудный для нас период.
"Миновал еще один месяц. Дикасон и я дежурим. Дежурство прошло благополучно. Западный ветер средней силы; очень холодно. Утром, когда я вышел, сквозь туман пробивалось солнце, впервые оно осветило вход в сени. Сегодня никто не уходил далеко от дома, наружные работы не производились. Абботт залатал прореху в спальном мешке Левика, а тот тем временем перебирал свои мелкие вещи. Такое времяпрепровождение называется, по-моему, "радость моряка", хотя сегодня она доставляла мало радости. В последнее время мы питаемся очень подозрительным мясом, мне кажется, оно принадлежит тому тюленю, которого мы убили еще осенью и заложили в склад, прикрыв его собственной шкурой салом вниз. То ли тюлень попался больной, то ли сало протухло под осенним солнцем и жир частично просочился в мясо... С тех пор как супы приобрели тухловатый привкус, мы просверлили в разделочной доске для сала дырку и подвешиваем ее, чтобы она не лежала на полу, ужасно грязном, несмотря на регулярные уборки по средам и субботам".
ГЛАВА XXIV
ПОСЛЕДНИЙ МЕСЯЦ ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Сентябрь, грозный как лев. - Смола в супе. - Шведская гимнастика. Суп с запахом. - Печень в чайном котле. - Птомаиновое отравление. "Гранитный суп". - Снова отравление. - Больны все, кроме Кемпбелла. Духовка, виновница наших несчастий, заменена новой. - Подготовка мяса и сала для похода. - Первый за десять дней выход. - Поиски склада геологических образцов. - Еще один убитый тюлень. - Образцы найдены. Переноска продуктов и снаряжения к саням. - Старт откладывается из-за ветра. - Тридцатого мы покидаем пещеру
1 сентября 1912 года. - Пришел сентябрь, грозный как лев, уйдет же он, скорее всего, судя по другим месяцам, как разъяренная львица, потерявшая своих детей. Весь день дует сильный юго-западный ветер. Небо совершенно чистое, светит солнце, тем не менее никто из нас не испытывает желания выйти наружу. Браунинг чинит свой ветхий спальник, остальные лежат, наслаждаясь бездельем и изредка перебрасываясь замечаниями. Сегодня вошел в силу новый рацион - мы получили по одному сухарю, а на дне сахарного ящика осталось немного пудры - можно будет подсластить чай. Вечерний суп для разнообразия имел сильный привкус смолы: Кемпбелл уронил в котел жгут для разжигания печки - два фута [61 см] просмоленного каната с обуглившимся утолщением на конце - и попутно опрокинул мою кружку со второй порцией похлебки. Впрочем, Дикасону, который по примеру Браунинга захворал, не повезло еще больше: он уронил себе в суп горькую пилюлю, а когда попытался выловить, весьма успешно размешал ее в кружке. Несмотря на присутствие смолы в супе, все съели по обычной порции и даже не без удовольствия. С завтрашнего дня начинаем готовиться к санному походу, и впредь, когда погода не позволит тренироваться на воздухе, будем заниматься шведской гимнастикой. Браунингу дают на завтрак вареное мясо и сало, чтобы подкрепить его перед стартом.
В эту ночь ветер превратился в бурю, какой мы еще не видели. Дымоход был заткнут неплотно, и впервые с осени температура в пещере упала так низко, что мы в течение всей ночи то и дело просыпались от холода. Утром начали делать шведскую гимнастику, обращая особое внимание на упражнения для ног и живота. То обстоятельство, что мы не могли выпрямиться во весь рост, внесло в упражнения много новых элементов. Все движения, связанные с подниманием рук над головой, выполняли стоя на коленях, как бы в молитвенной позе.
Гимнастика была нам необходима, это стало ясно уже из того, как нас измотала первая серия упражнений, и мы благодарили судьбу за то, что среди нас находились флотский хирург из департамента физической подготовки и инструктор гимнастики.
Вечером того же дня впервые ели суп с сильным душком. Мы были слишком голодны, чтобы отказаться от обеда, хотя понимали - в нем что-то не так, но что именно? То ли тюлень попался больной, то ли оттаявший в духовке кусок слишком долго в ней находился...
Третьего сентября случилось еще одно происшествие, на сей раз с какао. Когда я клал в суп вторую порцию мяса, в ней не доставало большого куска печени. Он нашелся - на дне котла с какао. По-видимому, именно из-за печени суп имел такой запах, а так как она некоторое время находилась и в какао, то, может, отчасти и явилась причиной последующих неприятностей. Те, кто, к счастью для них, не был в курсе дела, объясняли необычный запах какао влиянием чая, заварившегося в котле накануне, Дикасон же и я, прежде чем выпить свою порцию, закрыли глаза и постарались ни о чем не думать. Но многозначительные взгляды, которыми мы обменивались, вызвали любопытство окружающих, и они по аналогии с иными происшествиями такого рода без труда догадались о случившемся. Нам, однако, удалось их убедить, что в какао попали морские водоросли, и только три месяца спустя, когда я печатал на машинке свой дневник, правда вышла наружу. К морским водорослям и перьям пингвина в кружках все привыкли и старались пить осторожно, процеживая содержимое сквозь плотно стиснутые зубы.