Во внутреннем котле помещались четыре двойные кружки, помеченные инициалами их владельцев. Каждая состояла из двух совмещавшихся частей: одна, побольше, — для похлёбки из пеммикана, другая — для какао или чая[56]. Ложки и ситечки для чая — иной утвари у нас не было — мы держали в кольцеобразном сосуде.
Покончив с этими делами, мы за несколько дней до выхода в путь снесли сани на припай и уложили на них весь груз, чтобы проверить, не забыто ли что-нибудь необходимое из снаряжения. Тут уместно рассказать, как были загружены сани.
По ширине саней крепился прямоугольный ящик из лёгкого, но прочного материала, разделённый на два неравных отсека. В один ставили кухню со всеми запасными частями, в другой — все хрупкие приборы, теодолиты[57] например, фотокамеры и т. д., а также спички и спирт для разжигания примуса.
Ящик был намертво принайтовлен к каркасу саней. В его крышке были проделаны пазы, в которые свободно вставлялось дно кухни. Кроме того, её обвязывали брезентовыми ремнями и крепили ко дну ящика. За ящиком ставился большой контейнер из зелёной парусины, заполненный мешками с продуктами. Его также крепили к каркасу саней. Далее привязывали две длинные жестяные коробки, каждая с 42 фунтами [19 кг] сухарей, то есть с двухнедельным рационом на троих. Связанные лёгкой верёвкой, они лежали вдоль саней. На коробки укладывали ещё один зелёный контейнер с инструментами и небольшие полотняные мешки с запасом личной одежды не тяжелее 10 фунтов [4,5 кг], который каждому участнику похода разрешалось нести на спине. В хвосте, закреплённые на лёгком деревянном поддоне, помещались галлонные банки с запасом керосина на весь поход.
Продукты тоже были разложены по полотняным мешкам, в каждом недельный рацион на три-четыре человека, а запас для повседневного потребления хранился в небольшом зелёном же мешке. Его, палатку, стойки для неё, лопату и ледорубы — ими пользовались при разбивке лагеря — грузили на сани поверх остальных вещей, стараясь, чтобы всё нужное было под рукой и в то же время нигде ничего не торчало. Чрезвычайно важно было наиболее весомую часть груза разместить посередине саней. Мы старались класть в центр продукты — самую компактную нашу поклажу. В геологических санных походах, а большинство наших вылазок и преследовали геологические цели, мешки из-под провизии по мере их опорожнения заполняли образцами горных пород и складывали обратно в контейнер, так что центр тяжести не смещался.
Солнце должно было возвратиться 28 июля, и Кемпбелл решил, что мы, не мешкая, уже на следующий день выступим в пробный поход за пределы залива Робертсон. С Кемпбеллом отправлялись Абботт и я, уходили мы дня на четыре, и последние дни на мысе Адэр я без устали наставлял Браунинга: ему предстояло вести метеорологические наблюдения вместо меня не только в следующую неделю, но и всегда в моё отсутствие.
Кроме того, я был занят изготовлением санного вымпела. У каждого участника партии был небольшой шёлковый флажок, который он вывешивал в особых случаях, — единственная бесполезная вещь во всём снаряжении. Присоединившись к экспедиции в последний момент, я не успел обзавестись флажком дома, но теперь, не желая отставать от других, взял у Левика белый шёлковый платок, разрезал его на две части, сшил их, а затем обрезал по форме. Два куска широкой красной тесьмы, споротой с собачьих попонок из хижины Борхгревинка, я приляпал в виде креста Св. Георга. Издали это выглядело вполне пристойно. Флажок так мне понравился, что я не рискнул портить его каким-нибудь изречением или узором. При внимательном рассмотрении вымпела некоторые стёжки казались сделанными не иглой, а топором, но могу сказать в своё оправдание, что мне пришлось шить при очень плохом освещении и в спешке — весь день я был занят тем, что раскладывал и взвешивал продукты.
Солнце приближалось с каждым днём, и небо выглядело так, словно оно беспрестанно озарялось восходами и заходами. Погода день за днём стояла тихая и ясная, на небе — ни облачка, весь горизонт купается в ярких красках. На юге, юго-востоке и юго-западе пурпурные, розовые и тёмно-синие полосы смыкаются с пурпурно-чёрной тенью от мыса Адэр, а на севере, северо-западе и северо-востоке широкие полосы малинового, жёлтого и зелёного цвета, только высоко вверху сливающиеся с синевой неба, не покидают его весь день. К вечеру краски немного тускнели, но зато приобретали более нежные оттенки.
К югу от нас розовое сияние доходило иногда по утрам до 40 градусов высоты, а прямые солнечные лучи к полудню окрашивали ярко-розовым вершины гор Адмиралти.
Двадцать шестого июля Абботт сообщил, что к северу от залива видел на припае полыньи. Я в тот же день пошёл посмотреть на них. Небольшие участки открытой воды точно на запад от вмёрзших в лёд небольших айсбергов были совершенно незначительными, хотя, судя по могучим скоплениям кучевых облаков на севере, в том направлении открытой воды могло быть гораздо больше. Нарушения целостности ледяного покрова в тот момент не вызвали у нас беспокойства, хотя впоследствии аналогичное явление заставило отказаться от длительных санных вылазок и ограничить своё поле деятельности заливом Робертсон.
Двадцать седьмого я прошёл миль восемь [12,9 км] на юг, по тому самому маршруту, по которому мы собирались через день-другой пойти на санях. Уже тогда я убедился, что дорога для саней — хуже не придумаешь. Пройдя шесть миль [9,7 км], я на оконечности мыса Адэр нашёл труп старого тюленя-крабоеда[58]. Он погиб не позднее трёх месяцев, очевидно из-за опухоли в глотке. Прогулка показала, что я в хорошей форме, разве что сильно вспотел. Я с удовольствием обтёрся водой и сменил одежду, прежде чем влез в спальный мешок. Эта разминка после вынужденной зимней неподвижности укрепила мою уверенность в своих силах.
ГЛАВА VIII. ВЕСЕННИЕ САННЫЕ ПОХОДЫ
Обычный походный день. — Разбивка лагеря. — Приготовление ужина. Тяжкая участь кока. — Раздача пищи. — Казусы с коком. — Преимущества чёрного котла. — Как лучше спать в спальнике — вывернув его мехом наружу или наоборот? — Утренний подъём и завтрак. — Старт 29 июля. — Плохая дорога. — "Ледяная чечевица". — Остров Дьюк-оф-Йорк. — Мои неприятности. Пропажа мешка с солью. — Птичий базар на острове. — Метель. Палатка-парус. — Aurora Frigidissima. — Возвращение
Возвращение солнца знаменует начало весеннего санного сезона — и вот тогда-то, впервые за всё время экспедиции, участь полярника становится незавидной! Снаряжение у нас теперь настолько совершенное, что при нормальных условиях зима больше не страшна путешественникам, и обычно партия встречает конец длинной ночи в такой же хорошей форме, в какой она её начала. Иное дело санные походы зимой или весной. Они как ничто до предела изматывают человека в самый короткий срок. Чтобы дать читателю представление о многочисленных неудобствах, связанных с санными вылазками при низкой температуре, я опишу один обычный день такого похода.
Представьте себе партию на маршруте, которой осталось в этот день ещё несколько ходовых минут. Начальник уже оглядывается по сторонам — нет ли подходящего места для ночёвки. Партия идёт хорошо, все, конечно, устали, но тем не менее рады, что двигаются, не щадя своих сил, и поэтому не мёрзнут.
Место для ночлега должно отвечать двум требованиям: это должна быть ровная или сравнительно ровная площадка таких размеров, чтобы на ней свободно поместилась палатка; она должна изобиловать снегом, который накидывают на борта палатки, иначе налетевший ветер может её перевернуть или даже совсем унести. Чаще всего такая площадка в скором времени отыскивается, хотя на ледниках или морском льду, постоянно обдуваемом штормовыми ветрами, партия идёт лишних два-три часа, пока находит достаточно большие сугробы, а иногда так и не находит.
Завидев подходящее место, начальник кричит "Ла-а-а-герь!", все разом останавливаются как вкопанные, сбрасывают с себя постромки и освобождают клевант.
Палатка, стойки для неё, лопата всегда кладутся поверх остальных вещей, их снимают с саней и, если дует ветер, снова завязывают грузы, хотя и не так тщательно. Каждый из троих участников партии берёт две стойки, по команде их одновременно вбивают на несколько дюймов в снег. Если сугроб оказывается слишком твёрдым, приходится прибегать к помощи ледоруба, и тогда двое держат стойки, а третий вырубает для них ямки в снегу. Между стойками расстилают пол палатки, один человек становится на него и пригибает стойки, а его товарищи достают тент и с подветренной стороны накидывают на стойки. Ветер, если он есть, подхватывает и раздувает тент, остаётся только с наветренной стороны натянуть его на стойки до самой земли. Один человек изо всех сил прижимает его к низу, а другой лопатой выламывает глыбы снега и накидывает на борта палатки. Когда напротив каждой стойки вырастает снежная куча, он заканчивает возведение вокруг палатки стены из снега, которая защитит её от метелей, уже один, а его напарник тем временем отправляется за кухней, чтобы наполнить котлы снегом. Самое главное — хорошо поставить палатку: когда она уже обведена снежным валом, её борта полностью скрыты под ним, иначе, как многие из нас познали на собственной шкуре, ветер пробирается в малейшую щель, использует её как трамплин для дальнейшего продвижения, вмиг забивает палатку толстым слоем всепроникающего рыхлого снега, а в конце концов может даже и сорвать борта, отдав спящих путешественников на милость яростных вихрей.
56
Из представленной схемы (Fig_2.gif) невозможно понять, как одна кружка "совмещается" с другой; разве что не выдержан единый масштаб. (
57
Теодолит — геодезический инструмент для измерения на местности горизонтальных и вертикальных углов; состоит из вращающегося вокруг вертикальной оси горизонтального круга (лимба) с алидадой, на подставки которой опирается горизонтальная ось вращения зрительной трубы и вертикального круга. Применяется при геодезических, астрономических, инженерных работах. (
58
Тюлень-крабоед относится к семейству настоящих тюленей отряда ластоногих. Это один из самых многочисленных видов тюленей. Длина 2–2.5 м. Обитает в зоне паковых льдов Южного океана и редко встречается севернее. Б