В тот день погибла пинта [568 мл] супа, но, как всегда, неприятность забылась, а комическая сторона случившегося осела в памяти.
Подобные воспоминания, вызываемые словами песни, бередят душу, потому что усиливают желание вернуться и попытать счастья в тех же условиях. И каждая песня напоминает свое, начиная от матросских куплетов, в которых слышится скрип талей, и кончая известным гимном, чья мелодия в Антарктике переносила меня в гостиную с дубовыми панелями в маленьком городке в Глостершире.
Как видно из записи, сделанной в моем дневнике в последний день месяца, мы начали понимать, что, может статься, застрянем здесь до тех пор, пока не будет достаточно света для санного похода через ледник Дригальского.
Непрекращающийся ветер никак не давал устояться морскому льду, и 31 мая я записал: «Море свободно ото льда, он остался только в маленьких бухточках. Мы решили в скором времени двинуться в путь, даже если до июля нас не снимут. Но возникают серьезные опасения — не дуют ли ветры здесь всегда, не походит ли наше нынешнее место жительства в этом отношении на мыс Крозир, где лед очень редко удерживается на продолжительное время?»
В таком случае нам безусловно пришлось бы задержаться до сентября: чтобы пройти около 20 миль [32,2 км] по незнакомому леднику, требуется хорошее освещение и мало-мальски приемлемые температуры.
В этот день в пещере царило необычайное оживление, так как Браунинг и Дикасон мастерили трое носилок из бамбуковых палок, которые они веревками скрепляли в виде прямоугольника, а к нему приделывали лямки из брезентовых петель, заготовленных еще на мысе Адэр, или из ненужных тряпок. Носилки, по общему мнению, были очень нужны для переноски грузов из различных складов, и было решено обеспечить ими всех участников партии для предстоящего похода к мысу Эванс на тот случай, если придется бросить сани. Левик в это время разрабатывал новую конструкцию печки, которую он делал по образцу имеющихся печей из жестяной банки для керосина, а я чинил свои ветрозащитные штаны, которые — увы! больше не защищали ни от ветра, ни от чего иного. Даже в тихую погоду в них гулял ветер. Как и вся наша одежда, они пропитались ворванью и чуть что рвались.
Июнь начался обычным жизнерадостным ветерком, но вечная тьма ощущалась меньше благодаря яркой луне. Печь «Комплекс», как Левик назвал свою новую игрушку, в первый день испытаний вела себя примерно, ее пламя равномерно охватывало котел и давало много тепла. Вообще теперь мы уже могли готовить пищу более или менее своевременно, так как каждый кочегар научился управлять огнем, а не быть, как прежде, рабом его капризов. Главным новшеством в печи «Комплекс» явился ряд отверстий, просверленных в стенке банки для свободного доступа воздуха к огню. Превосходная идея, но, к сожалению, из-за того, что дырки были проделаны слишком низко, торжество изобретателя оказалось недолговечным.
Несколько дней спустя, вернувшись с работы в пещеру, мы обнаружили в тамбуре разбитую и смятую жестянку. При ближайшем рассмотрении увидели, что это «Комплекс», дальнейшее же расследование показало, что печь весь день страшно дымила и наградила дневальных воспалением глаз. Ее официально предали анафеме и выкинули, а суп сварили на печи старой конструкции «Симплекс». Изобретатель «Комплекса», не удовлетворенный принятым решением, заподозрил подвох со стороны конкурирующей фирмы, но на следующий день неблагодарная печь и его вывела из строя, так что он был в состоянии лишь сидеть и тереть глаза, в то время как я поддерживал огонь. Так «Комплекс» навсегда исчез из пещеры и занял подобающее ему место на свалке. В этот день консерваторы бурно выражали свое торжество, хотя в основе «Комплекса» несомненно лежал верный принцип, ошибочным было только исполнение.