Антери приехал домой. Уже темнело, когда он снял лыжи и поставил их к стене в сенях.
Отец еще не приходил с работы, и Антери сразу попал на экзамен к матери.
— Ну и долго же теперь длятся занятия в школе.
— Я задержался не в школе… Ведь я говорил утром, что пойду к Матти-Оленю, а потом посмотрю оленя. Разве ты не помнишь?
— И все это было так важно, что ты даже не удосужился заглянуть в перерыве домой? — упрекнула мать.
— Да, но ведь олень больной. Он чуть не умер с голоду, — напомнил Антери.
— А ты-то сам? Ведь ты и сам не ел толком весь день, — сказала мать. — Надо заботиться и о себе, а не только о чужих оленях.
— Я ведь ел утром, а потом в школе. А когда я пришел к оленю, там был Матти-Олень, и он дал мне бутербродов и кофе, — сказал Антери. — И это никакой не чужой олень, у него целые уши, он ничей. Матти-Олень сказал, что сейчас он принадлежит обществу оленеводов, но что я могу с полным основанием надеяться получить его навсегда.
— Ну что это за ребенок! — запричитала мать. — Разговаривает об оленях, об оленьих ушах, об обществе оленеводов, точно оленевод-лапландец. Ходит весь в лишае, ест и пьет в лесу… Разве Матти-Олень товарищ тебе? Водился бы лучше со своими сверстниками.
— Матти-Олень говорит, что знает дедушку, — сказал Антери таким голосом, чтобы стало ясно, что Матти-Олень годится ему в товарищи. — А ребята в деревне пустые болтуны…
Пришел с работы отец, и за ужином всей семьей говорили о том, сможет ли Антери держать оленя, если тот выживет и общество оленеводов согласится на это.
— Что ж, в этом нет ничего плохого, — сказал отец. — Мальчик любит животных, и он нашел оленя. Если олень выживет, на Антери как бы ляжет ответственность за то, чтобы он дожил до лета. Посмотрим, как все обернется.
— Обернется так, что он забросит уроки, не будет решать задачи, попадет в ленивые ученики и останется на второй год, — сказала мать.
— Я непременно буду делать уроки и перейду в следующий класс, — уверил Антери.
— И я так думаю, — сказал отец. — В этом отношении мальчик пошел в отца… И вот что еще я должен сказать: ведь олень имеет какую-то денежную ценность. Многие зарабатывают себе на жизнь оленеводством.
— Ну уж не так много они, наверное, зарабатывают, — сказала мать.
— Конечно, нет, — согласился отец. — А где у нас в Лапландии хорошо зарабатывают? Нынче как и прежде… Я вовсе не надеюсь, что мой сын станет оленеводом при таких обстоятельствах, но, с другой стороны, цена на оленину повышается год от года. У оленеводов есть теперь мотосани и довольно хорошие дома на пастбищах. Все в мире развивается, почему бы не развиваться и оленеводству?
— И точно, почему? Я тоже об этом спрашиваю. Почему прогресс не затрагивает Лапландию или приходит к нам в последнюю очередь? — спросила мать. — Мы и поныне пользуемся газовым фонарем, хотя ради электричества нам пришлось покинуть родной дом. Как это понимать?
— Ну, полно, мать, — утешал ее отец. — Мы и прежде обходились без электричества. Конечно, и у нас станет светло. Когда сын подрастет, мы щелкнем выключателем, и у тебя загорится электрический свет. Пусть у Антери все-таки будет олень… Конечно, ты сам должен будешь заботиться обо всем, что касается его, — сказал он Антери.
— Матти-Олень обещал помочь, — сказал Антери.
— Профессионалы, они и вправду основательные люди… — Это сказала мать. — Есть у твоего оленя имя?
— Нет, — сказал Антери. — Нет еще… А разве у оленей бывают имена?
— У некоторых, конечно, бывают, — сказал отец. — У таких, которые больше бывают с людьми. У тягловых оленей, у вожаков стада и так далее.
— Конечно, и у животного должно быть имя… — Это было мнение матери.
— А что такое тягловый олень и вожак стада? — спросил Антери.
— Узнай у Матти-Оленя, — посоветовал отец. — Он лучше всех сможет объяснить тебе это.
Глава девятая
Олень прекрасно поправлялся после голодания, и ему дали имя Рипсу — хорошее имя, как казалось Антери. Когда олень окреп и стал ходить, он по большей части держался тех мест, где был и занимался делами его хозяин. Все произошло так, как предсказывал Матти-Олень: олень и мальчик стали неразлучными друзьями. Если где-либо видели Рипсу, можно было быть уверенным в том, что и Антери находится неподалеку. И наоборот… Как и у всех оленей, у Рипсу были двупалые копыта, которые потрескивали, задевая друг за друга при ходьбе по дорогам. И мать, вначале настроенная против оленя, тоже полюбила его и говорила ласковым голосом, как может говорить только мать: