только сильнее и сильнее расцветала. Ни бытовые вопросы, ни родственники - ничто не могло сломить её, бережно оберегаемую вами двумя. Вернувшись с работы чуть раньше положенного, Лана, встрепенувшись, сразу повела тебя на прогулку, скрывая тревожные мысли глубоко-глубоко в себе. У небольшой кафешки произошла остановка - на улице жарко, хотелось чего-нибудь холодного, потому свой выбор сделали в пользу мороженного. Признаться честно, ты не обращал внимание на её состояние - был слеп и не видел происходящего, изменчивого, очень не похожего на её привычное поведение: время от времени она прикладывала руку к животу, а потом, бросая взволнованный взгляд, будто кого-то страшась, искала по сторонам, и он, этот «кто-то», мог причинить ей нестерпимую боль, но в глаза она не просила у тебя поддержки, а так хотела понимания, но вместо этого ты, ложечкой почерпнув холодный коричневый шарик небольшого размера, спокойно подносил его ко рту, находясь в мыслях где-то далеко отсюда; в противовес тебе, она не ела, не было аппетита, - убрала десерт в сторону. Молодой светловолосый парнишка, весёленький такой, местами чуткий и всегда улыбающийся посетителям, заметил некоторую странность и подошёл к вам: - Простите, что отвлекаю... всё ли хорошо? - обратился он к твоей жене, чуть встревоженно. Ты посмотрел на неё, но, ничего не заприметив, вернулся к своим думам - сейчас они чуть важнее, ведь тебе предстоит... - Ничего, всё в порядке!.. Почему вы спрашиваете? - Это не моё дело, конечно, но мне кажется, что мороженное вам показалось не по вкусу. Потому вы его не стали кушать? Если надо, мы его заменим... Она покачала отрицательно головой. - Не надо ничего заменять - мне расхотелось. Разве такого не может быть? - Конечно может, просто... - не зная как лучше выразить свою мысль, парнишка, сдавшись, решил оставить вас под слова: «Хорошо, простите за беспокойство», отходя к стойке и, не переключая внимание ни на кого, продолжал следить за вами вплоть до ухода; но внутри него что-то вопило об опасности - это тревожило, это рождало в нём неприятные чувства. Оказавшись на улице и дойдя до парка, а после - возвращаясь к дому и останавливаясь у крыльца, Лана взяла твою ладонь - сейчас самое время кое-что важное сказать, но и тебе есть что. Не так ли? - Знаешь, - начал ты, смотря ей в глаза, - послезавтра я еду в командировку. На шесть, или чуть больше, месяцев. - Ты уезжаешь? - уточняет она, а в мыслях «Не надо! Только не сейчас!». - Да. Так надо. Понимаю, это большой срок, но иначе я не могу. - Неужели ты не можешь отказаться? - Нет, это поможет мне продвинуться дальше. Я, как ты знаешь, не очень люблю сидеть на месте... Почему ты не рада? - Я рада такой выпавшей возможности, но прошу тебя, давай обсудим это. Тебе ведь необязательно в этом году ехать? Ты можешь... - Не могу! - резко прерываешь её (откуда эта внезапная злость?!). - Я слишком долго к этому шёл, и сейчас ты хочешь все мои труды, моё потраченное время пустить в никуда? Второй возможности у меня уже не будет! - Ошибаешься, у тебя будет много ещё возможностей... Ты вырываешь руку - да что она понимает? Эта её уверенность, откуда она? - Что ты знаешь? Ничего! - Не намереваясь продолжать разговор, поднимаешься по ступеням. - Ты прав, я ничего не знаю о том, как бывает тебе сложно... Подожди! - отчаянно произносит она, но ты, не дослушав, хлопаешь дверью. Обида внутри тебя перекрывает любовь. Всего один инцидент, а сколько проблем... На следующий день, пресекая попытки Ланы поговорить с тобой, игнорируешь, убегаешь, закрываешься. Делаешь всё возможное, дабы не видеть её - было неприятно, но не о такой ли реакции предупреждали коллеги по работе: «Ты говоришь, что твоя жена-лапушка обрадуется? Я посмеюсь тебе в лицо: она начнёт упрекать и пытаться тебя отговорить» - всё так, как они и сказали. Оттого и раздражение. Оттого и приходится так себя по-дурацки вести. Рано утром, взяв собранные вещи, намереваешься, не попрощавшись, отбыть на шесть месяцев - Лана останавливает тебя у выхода. Эта встреча. Последняя. Судьбоносная. Если бы только знал ты, что будет дальше... - Не уходи, - с мольбой, произносит она. - Не уходи... Игнорируя, проходишь вперёд. - Мне страшно! О стольком надо тебе рассказать... - Хватает тебя отчаянно за руку, но ты ни в какую. - Почему не пытаешься меня выслушать? Непроглядный туман лёг на город - не видно соседних домов, зловещая атмосфера. Достав ключи из брюк, сняв сигнализацию, кладёшь вещи в багажник машины. - Как приеду, позвоню, - по-холодному бросаешь ты. - Не оставляй меня тут одну... - Ты поворачиваешься к ней спиной, берясь за наружную дверную ручку автомобиля. - Меня кто-то преследует. Этот человек, он... он хочет меня убить! - со слезами на глазах, падая на колени, бредит, как тебе кажется, она. «Они, эти женщины, сделают всё возможное, чтобы нас удержать», - как назло вспоминаются тебе слова, позволяющие с грузом на сердце выписать жене смертный приговор; садишься в машину и, прежде чем уехать, опускаешь стекло, по-прежнему не изменяя морозным ноткам: - Уж коли так считаешь, что есть некто, способный на подобное, заяви об этом в полицию. Какое-то время Лана продолжает сидеть на земле, не веря в совершённое тобой действие - отъезд. Неужели ты не видел, как она честна, сколько о многом нужно было ей ещё поведать тебе (о твоём новом статусе, к слову, и её, она забыла упомянуть, по-глупости)? Но, выбрав работу, послушавшись друзей, ты вырвал «цветок любви» и кинул его под ноги безжалостно растоптавшего неприятеля. Так любил её? Красивые слова. Так хотел быть всегда рядом? Медовая правда. Белая (как её можно назвать) счастья линия окрасилась в красный цвет: впереди ожидает самое удручающее, выбивающее из колеи и заставляющее тебя ещё больше сожалеть, содрогаясь и навзрыд крича, - шесть с половиной месяцев спустя происшествие. Вернувшись в опустелый дом, не застав ничего, кроме покинутости, в твои руки попадает в аккуратном белом конверте письмо, а в нём - приглашение на свидание... Вжих-вжих-крамс.