Вот и всё. Спасение перечёркнуто. Борьба не увенчалась успехом. Ещё одна попытка нажать на курок не даёт абсолютно ничего. Руки опускаются. В пистолете не оказалось больше пуль.
— Ты будешь страдать. Долго и мучительно. На глазах у своего мужа, если он, конечно, раньше не покинет этот свет.
— Этому не суждено быть. Мы вместе с ним уйдём отсюда, а ты сядешь в тюрьму.
Тем не менее, пока в отдалённой комнате была борьба на жизнь, весь дом начинал охватывать огонь, он стал ещё одним решателем судеб. Не спеша подползает к той самой двери, сжирая и пробираясь вовнутрь. Трое человек, осмыслив надвигающуюся опасность, решаются побыстрее закончить начатое дело.
Открывшееся второе дыхание помогает тебе прийти на помощь к любимой, ввязываясь в бой. Никто не стоит на месте — летят удары. Пространство в комнате постепенно уменьшается. Вы трое оказались в ловушке. Огонь заслонил все пути отступления.
Всё как в тумане. Один падает, другой уворачивается, а третий отлетает к стене, разбивая окно. Ворвавшийся ветер подгоняет ещё быстрее огонь. Лана одна из первых понимает, что такими темпами всем вам суждено умереть, потому решается на героический подвиг. Пока убийца корчится (женская нога точно попала в цель меж ног), она разбегается, выставляет руки вперёд и ты, уже не понимая, что происходит, летишь сквозь окно вниз. Пожертвовав собой, она не позволяет убийце покинуть дом, навалившись на него всем телом; так заживо они и сгорают.
***
Гул сирен полицейских машин. Доносящиеся встревоженные вопли. Ты, кажется, ещё в сознании — холодная земля, воздух, не пропитанный гарью, — но уже не способен ни на что.
Тут нет огня. Он где-то далеко…
Там, где осталась она.
Там, где уже не барахтается он.
Там, где нет тебя…
Комментарий к Шаг 4. К правде
1. Ительмены — народ Камчатки.
2. В отличие от Даунтауна и Палмер Авеню, Ново-Даунтаун является вымышленной улицей в Детройте.
Шаг 5. Судьбу решающий выбор
Наконец всё встало на свои места. Некогда мрак тёмной улицы, освещённый лишь тусклым фонарным столбом, смог искоренить тьму, как неизвестность равносильную нежеланию смотреть правде в глаза. Сняв повязку — отрицаемый день занял свою нишу. Вернулись знания, может, не самые вожделенные, но те, которые поставят точку в этой нескончаемой беготне от самого себя.
Верно — не смог её спасти.
Правда — не поверил ей.
Но ты боролся. Шёл до последнего, даже, когда уже казалось, что силы покинули, а немаловажная часть тела вот-вот перестанет слушаться. Готов был умереть, но жертвенность Ланы, её любовь и желание защитить пересилили всё, позволив оттолкнуть драгоценного супруга от края пропасти, падая в неё самой, утягивая злодея.
Спасение было неоправданным. Сломавшись, ты дошёл человеком до непонятного мира, где свои правила, законы, да и физика. Многое вызывает вопросы, а другое могло бы — восхищение, будь ты творческой личностью: мир, отличный от того, привычного, был иррационален. Мёртвые ходят? Говорят? О чём-то даже… даже мечтают! Расскажи кому-нибудь — и здравствуй путёвка в психиатрическую больницу. Правда, всё это — не твоего полёта дело. Цель, увидеть Лану, выполнена. Раз так, то, получается, больше тебя ничего здесь не держит. Пора уходить.
Тяжёлое состояние, разлука, с неохотой подступает. Надежда продолжает о себе заявлять: ещё можно спасти, как-то исправить ситуацию, вернуть Лану к жизни. Абсурдность превышает допустимые нормы, продолжая оставаться за чертой игнорируемого.
Песочные часы вот-вот начнут отсчёт — неспешно падая вниз, песчинки вернут былое состояние. Врата, не позволяющие обитателям этого мира выбраться наружу, скоро потеряют ценность для тебя, не позволив пройти их. В таком случае, захочешь ли? Лана окажется в недосягаемости, возможность увидеть вновь её светлый облик будет невозможной отныне.
Остаться тут. Дать сердцу остановиться. И вы… вместе. Так просто.
Мысль имеет нехорошую манеру воплощаться. Возможно, призыв, хотя скорее стечение обстоятельств позволяет пригласить опасность, от которой лучше бы на всех парах спасаться. Но видит Создатель этого мира, ты уже принял бесповоротное решение…
— Нашёл! — раздаётся торжеством голос. — Ты! Ты здесь!
Не поднимая головы, отрешённо смотришь вперёд, мысленно находясь «там», среди полицейских машин, выбегающих и что-то кричащих людей, у выгоревшего дома; нет более ярких красок — всё серо, а звук и то перестал существовать там.
— И вправду не такой, как мы, — оказавшись слишком близко к тебе, произносит поражённо мертвец, схватившись холодными пальцами за твоё горло — там жизнь, тепло, пульс, — и сразу же отпуская, отступив. — Да, человек! Тут! Это ж надо!
Эти слова такие настоящие, больший эффект от которых дало произнесённое «человек», пробудили тебя, застывшего, вернуться.
— Тебя это, мертвец, так удивляет?
— Да-да! Людям нет места тут! Это ж не ваш мир.
— Ты прав. Он — не мой, — с горечью произносишь ты, морщась, принимая чуждость, опасность и не предназначенность тем, чьи механизмы внутренние не сломались.
— Так честен. И не пугаешься! А ведь тут я, чтобы… чтобы убить тебя. Вот.
— Убивай.
— И даже, если ты не хочешь этого… Подожди, что?! Ты сказал — убивай?
— Ну да.
— Нет-нет! Ты не мог, человек, этого сказать! — считая, что ослышался, убеждённо выдаёт мертвец, качая головой. Видно, у него была своя правда и своё развитие событий.
— Почему же?
— Ты совсем глупый, что ли?
— Нет, но я не понимаю, почему моё желание расстаться с жизнью вызывает вопросы. Не ты ли хотел положить всему конец?
— Так-то оно так… Но подожди!
— К чему ожидание? А эта трата времени? Хочешь — сделай. Я сопротивляться уже не буду.
— Стой-стой!
— Нет! Начинай, — наседая, приказываешь, закрыв глаза, становясь ровно: руки по швам. «Так лучше!» — думаешь ты. — Ну же!
А мертвец сам застыл, не зная, как поступить. Что делать? С одной стороны — вот оно, беспроблемное решение: живой не сопротивляется и можно воплотить задуманное, но с другой — как-то неправильно. Не такую реакцию хотелось бы видеть. Вдруг тут есть какой-то подвох?
— Чего же ты ждёшь?
— Я не могу так быстро. Точнее, могу, конечно, это сделать, но вот чтобы прям как-то… вот прям вот так… и чтобы прям всё… ну как-то это даже… по идее, конечно, возможно… вот только… — начал он бессвязные лепетания, от слушания которых уши завянуть могут, ну, ей-боги, неужели так непросто это сделать — оборвать чью-то жизнь?
— Перестань! — теряя терпение, повышаешь голос ты, взмахнув руками, при этом угрожающе добавив: — Либо ты сейчас что-то предпримешь, либо я сам.
Покойник, видно, попался не слишком отважный. Наверное, в прошлой своей жизни он не был убийцей, а сидел в каком-нибудь душном офисе, заполняя отчёты или сшивая документы. Да делал, поди, так хорошо, что о повышении мечтать боялся. Но заслуживал.
— Нет, всё будет! Только… дай мне пару секунд.
Ничего не сказав, ты вновь принялся ждать, мечтая о скорейшем завершении пути и становлении на одну линию с Ланой. Больше нечему будет вас разделять.
— Я готов!
Неживой, если можно так сказать, воодушевился, подойдя к тебе и, схватившись за горло (думая, что удушение — лучший вариант), перекрыл воздух.
Долго ли, коротко ли, как говорилось в старину, но продлилась нехватка воздуха недолго. Увы, ты не умер, точнее — тебе не дали этого сделать, придя на помощь.
— А-а-а! — падая на землю, издал, подобно раненому зверю, вой душитель. И вырубился.
— Что теперь? — открыв глаза, с неудовольствием поинтересовался ты, замерев. — Лана?!