Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 485
Об ужине у Эйзенштейна с икрой и пр. Черная от голода уборщица. «Я уже давно думаю, что пора переходить в стан уборщиц. Выбираю момент, чтобы переметнуться», — сказала NN.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 486
Возможно ли большее барство? Цинизм?
Раневская сообщила, что не получающие пайков и денег алмаатинцы мечтают поджечь лауреатник с четырех углов. Ходят бледные, усталые. «Но сил, чтобы поджечь, надеюсь, у них хватит?» — спросила NN. <…>
Я ушла в двенадцать. NN и Раневская вместе стояли на лестнице, пока я спускалась.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 486–487
NN заходит иногда — по дороге на обед (партактив) или с обеда. Ходит она теперь легко.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 487
Вчера днем она вдруг пришла — прекрасная, сосредоточенная, ясная, благостная. В кольцах и ожерелье.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 488
Обещала придти вечером прочесть поэму Лиле и Геше — мы накупили винограду и пр. Читала хуже обычного, торопясь и гриппозно. Прочла ленинградский цикл (без детей: вспомнила, милая, что слушатели потеряли ребенка) и с новыми вводными строками ко всему вместе: кровавые громады, которые мне не очень понравились.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 488
Раневская кормила ее яйцами, вела себя как хозяйка.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр.491
С большим удовольствием рассказала о том, как патруль задержал Раневскую, но узнал и отпустил. Она всегда с гордостью говорит о ее гении и славе.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 492
Кругом хаос, грязь. NN — злая, раздражительная.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 493
«Такие стихи можно писать только по приказу. Ни один ленинградец так чувствовать не мог и не может».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 494
Это Ахматова о других.
«Зачем вы вчера привели ко мне этого болвана? — криком встретила меня NN. — Невежа, не понимает ничего, кроме одного слова: больница. Зачем надо было его ко мне тащить?.. У меня от него t поднялась» — «Я его привела, чтобы добыть лекарства, которые имеются только в его аптеке, — сказала я. — И он хороший врач». — «Вовсе не только в его аптеке! Все таскают ко мне лекарства!» Я грубости вообще не выношу. А от любимых людей — тем паче. И несправедливости. Поливанов — опытный, хороший врач, смотрел ее очень внимательно, на больнице вообще не настаивал… Я понимаю, что она страшно больна, и все же не могла подавить в себе возмущения. Она, мужественная — очень мужественная, и в чем же только ее мужество? — негнущаяся — а как дает себя согнуть болезни, как БОИТСЯ смерти (как БОЯЛАСЬ дороги).
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 497
Сегодня зашла ко мне Н. Я. Она настроена очень мрачно, говорит, что NN может умереть. Продолжает раздражаться из-за всего, из-за каждого пустяка. На всех кричит. Боится смерти, все время думает о ней.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 498
Я сегодня не была, так как ногам моим с каждым днем все хуже. Да и не тянет меня. «Лакеем я не буду и у царя небесного». И бесполезны мои визиты, так как хозяйничаю там не я, а лишние люди только мешают.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 498
Утром я пошла к Над. Ал. Пешковой. Разнюхать, не может ли она добиться для NN привилегированной больницы. (Военной? Или какого-то правительственного корпуса?). Застала Надежду Алексеевну, которая была весьма приветлива и обещала поговорить.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 498
Я отправилась к NN. Обрадовалась, услышав из-за двери смех (Ф.Г. показывала, как NN рассматривает свой температурный листок).
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 498
Меня вызвал к себе — через Раневскую — Радзинский и сказал, что надо пойти к Толстому, устроить деньги. Я пошла. Толстые обедали. Я оторвала от обеда Людмилу Ильиничну. Она выслушала и пошла выяснять.