Но я не уверен, что султан находится в меньшей безопасности, чем король. Различие между ними состоит только в том, что турецкий император принимает смерть от янычар; в отличие от него, некоторые французские короли были погублены бродягами, монахами или чудовищами, монахами вскормленными. Однако Макиавелли больше рассуждает в этой главе о политических изменениях, нежели об особенных случаях. Он в самом деле добрался до некоторых пружин, касающихся различий между народами, но, по моему мнению, главного он не исследовал.
Различие климата, питания и воспитания людей создает абсолютное неравенство между ними в жизни и умонастроении, а в этом и заключается причина того, что, например, итальянский монах является человеком совсем другого рода, нежели китайский мудрец. Темперамент остроумного, но притом меланхоличного англичанина весьма отличается от кичливой отваги испанца, да и француз также мало имеет общего с голландцем, подобно тому, как живость обезьяны отличается от медлительности черепахи.
Давно замечено, что восточные народы, весьма строго придерживаясь древних своих обычаев, никогда от них не отклоняются. Их старинные традиции, отличающиеся от европейских законов исповеданием веры, обязывают их противостоять народам, которых они считают неверными и которые могут нанести ущерб их государям. Те же обычаи заставляют отвращать все, что может поколебать их исповедание. В результате, хотя их монархи часто бывают низвержены, государство остается целостным.
Образ жизни французского народа, во всем отличный от мусульманского, является отчасти причиной политических перемен, происходящих в этом государстве. Легкомыслие и непостоянство характеризуют этот народ, достойный, впрочем, любви. Он беспокоен, своеволен, и многие вещи ему быстро наскучивают, его тяга к переменам касается порой и самых важных вещей. Кажется, что столь любимые и в то же время ненавидимые французами кардиналы, в течение длительного времени управлявшие государством на пользу себе[10], использовали правила Макиавелли ради низвержения знатных лиц и прилаживания к характеру своего народа, чтобы таким образом предотвращать народные возмущения, которые из-за легкомыслия французов постоянно угрожали государству. Политика кардинала Ришелье не имела никакой другой цели, кроме унижения знати, дабы тем самым возвысить власть государя и положить ее в основу управления. В этом он так преуспел, что до сего времени не видно во Франции никаких привилегий и признаков власти и силы, которые могли быть употреблены во зло знатными людьми.
Кардинал Мазарини следовал во всем примеру кардинала Ришелье, которому после многих попыток, встречавших ожесточенное сопротивление, удалось лишить парламент основных преимуществ, и сегодня общество во Франции представляет лишь тень того, которое существовало ранее. Иногда случается и ныне, что оно заявляет о себе, но, как правило, затем ему приходится в этом раскаиваться.
Настоящее политическое искусство, побудившее министров учредить во Франции неограниченную власть, научило их также и тому, чтобы поддерживать в народе легкомыслие и непостоянство, – чтобы тот был менее опасен. Для этого устраивается много такого, что способствует бесполезному времяпрепровождению. Отмена привычного общественного устройства привела к тому, что те же самые люди, которые долгое время противоборствовали императору, которые в оные времена могли пригласить стороннее вспомогательное войско или восстать против Генриха IV и в то время, когда он находился в младенческом возрасте, учинить великие беспорядки[11], так вот, эти же французы, утверждаю я, ничем другим сегодня не заняты, кроме как стремлением следовать изменчивой моде, и потому довольно часто меняют свои склонности. Таким образом, взирая с удовольствием на одну вещь сегодня, завтра они ее презирают, выказывая во всех своих делах непостоянство и легкомыслие – в том числе и по поводу своих любовниц, жилища и времяпрепровождения. Однако, несмотря на все это, сильные армии и большое число укреплений убеждают их в том, что владеют они своим государством прочно, что позволяет им не страшиться ни внутренней брани, ни военных предприятий соседних держав.
11
Вероятно, Фридрих говорит о войнах галлов с Юлием Цезарем, азатем о событиях XVI в. – религиозных войнах, когда гугеноты приводили во Францию немецкие наемные войска.