Руси есть веселие пить!
Одним из популярнейших «мифов о России», опровержением которого занимается в своих книгах В. Мединский, является так называемый «миф о пьянстве». Идея вроде бы даже правильная: прочитает горький пьяница, что во всем виноват Пётр не-Великий, «узнает», что «исконная»-то Русь не пила, да тоже бросит пить. Дай Бог, чтобы так было. Хотя верится с трудом.
Одна беда: в результате вместо одного глупого мифа конструируется другой — ещё более нелепый. Понятно желание государственного мужа «воспитать народ» в правильном духе, понятно желание интеллектуала «сформировать новую идентичность», но зачем строить это воспитание на заведомом вранье? Или на том, что американцы называют bullshit — правда не интересует Мединского — он и не утруждает себя её выяснением. И это очень досадно, поскольку в книгах Мединского много важного, много дельного, много правильного, но вот такие ляпы портят все дело!
Впрочем, может, вранье тут ни при чем, а есть лишь недостаток специальной подготовки. Это вещь для неспециалиста простительная, но требующая коррекции. Тем более, что сусальный образ трезвеннической Руси используется теперь «сплошь и рядом» пропагандистами разных сортов. Особенно преуспел в этом самозваный профессор Жданов, наводнивший своими видеолекциями Рунет. Лечил бы спокойно своих алкоголиков, дело благое, но зачем лезть без специальной подготовки в исторические темы — совершенно непонятно. Ведь маленькая неправда, если вскроется, может погубить всю систему. А не вскрыться она не может — грамотных историков в России не так мало, как кажется.
В одном, пожалуй, В. Мединский прав — на Руси пили не больше, чем в Западной Европе — за утверждение этого важного факта можно и должно сказать ему спасибо. Но вот в противоположную крайность впадать все-таки не стоит.
Что пишет Мединский?
В общем, автору можно даже посочувствовать: навести тень на плетень не так-то просто. Прежде всего, конечно, ему приходится дискредитировать летописную фразу, известную любому приличному школьнику: «Руси есть веселие пить — не можем без того быть!». «Профессору» Жданову проще — он объявляет все подобного рода высказывания результатом жидомасонского заговора — и всех-то делов.
Но Мединский-то профессор настоящий, поэтому действует тоньше, оперируя полуправдой.
Он пишет в последнем издании своей книги: «Если мы ищем корни пьянства во временах Владимира Святого, как зафиксировали летописцы якобы его слова: «Веселие Руси есть питии, и нельзя без этого бытии», — то все, приехали — всеобщая алкоголизация населения и полное вырождение русского народа не за горами».
Тут не может не возникнуть вопрос: с чего это вдруг? Без малого тысячу лет фраза эта жила на страницах множества древнерусских летописей — и ничего, страна уцелела. А тут вдруг во всем оказалась летопись виновата.
Ну да ладно, читаем дальше:
«Вообще весь рассказ о выборе веры Владимиром — настоящая художественная литература. Он носит легендарный характер — в этом не сомневается никто из историков. А судя по тому, что мы знаем о Древней Руси, эпизод с «пити-быти» — более поздняя вставка какого-то остряка предка» (выделено мной. — В.Д.).
Вот уж точно — «все, приехали». Как истолкует слова профессора малосведущий в исторических тонкостях читатель? Понятно, как: летопись — выдумка и шутка, верить ей не стоит (после бредовых откровений Носовского и Фоменко среднестатистический читатель такую утку вполне уже готов скушать). Тем более что она-де противоречит тому, что «мы знаем о Древней Руси». Интересно только, откуда «знаем» — в автопарке Госдумы уже есть машина времени?
Нелепица ужасная и стыдная для добросовестного автора.
На самом деле летопись — один из основных источников знаний о Древней Руси. Написана она в самом деле была на 150 лет позже описываемых событий (в конце XI — нач. XII в.), но это НЕхудожественная литература. Блестящим советским ученым академиком Д. С. Лихачевым было доказано, что одно из основных отличий древнерусской книжности — отсутствие сознательного вымысла. В раннем Средневековье к труду летописца относились как к священнодействию. Представлять летопись собранием выдумок и шуток — заведомое искажение реальности. Какие могли быть шутки, когда летописный текст повествует о важнейшей странице истории Руси — о выборе православной веры. Мог ли монах (а именно монах Киево-Печерского монастыря был автором «Повести временных лет», о которой идет речь), посвятивший всю жизнь служению Богу, устроить балаган, когда речь шла о столь важных для него и для страны в целом вещах? Читатель, приученный современными журналистами-борзописцами к тому, что слово — легче перышка, вполне бы мог допустить такое. Но в те времена отношение к писаному слову было совсем иным. Вот это действительно известно любому мало-мальски грамотному историку, и об этом зачем-то умалчивает Мединский.