В поисках мучительного ответа, почему в его и моей стране все случилось так, как случилось, мы с Мирославом проговорили весь вечер. Предваряя интервью, приведу из трехчасовой диктофонной записи нашей беседы одну его ключевую фразу: «Парадоксально, но факт: центр Всемирной социалистической революции стал на определенном этапе центром Всемирной контрреволюции».
В такой плоскости, мне кажется, вопрос был поставлен впервые. И хотя для нас, живущих в стране, которая многие десятилетия была оплотом и надеждой народов всего мира, это звучит горько, но мы должны откровенно признать: да, это так. Россия — Родина трех русских революций, которая 70 лет называлась Советским Союзом и была вдохновляющим примером для планеты, тем маяком, что освещает путь кораблям в бушующем океане, указывает вектор и цель движения, на излете XX века действительно стала центром мировой контрреволюции. Корни ее уходят в годы правления Никиты Хрущева, именно тогда были посеяны ядовитые семена антикоммунизма, которые спустя десятилетия, в горбачевскую перестройку, проросли, оплели своими цепкими побегами все вокруг, и на этой уже подготовленной почве свершилась контрреволюция.
В конце 80-х — начале 90-х годов произошел ряд событий, в корне изменивших лицо не только Европы, но и мира: пала Берлинская стена, объединились две Германии, вернее, ФРГ поглотила ГДР, «бархатные» революции (а, точнее, контрреволюции) произошли в странах Восточной Европы, и, наконец, в августе 1991 года буржуазный контрреволюционный переворот свершился в России. Но тогда казалось, что контрреволюция идет с запада: сначала от социализма отреклись страны СЭВ, затем волна захлестнула прибалтийские республики, а уже потом докатилась до остальных республик Советского Союза.
У лидера коммунистов Чехословакии другой взгляд на эти события. Он считает, что центром мировой контрреволюции стала Москва, а уже отсюда дирижировали спектаклями, разыгрывавшимися на сценах восточноевропейских стран. Разрушение же социализма происходило во всех странах приблизительно по одному сценарию: подрыв Коммунистической партии, шельмование армии и всех институтов государства. Но прежде — разрушение именно Коммунистической партии — главного оплота социалистического государства. Это — необходимое предисловие. А теперь — интервью лидера Компартии Чехословакии.
— В то время Горбачев, Политбюро ЦК КПСС и средства массовой информации события в Чехословакии, а затем во всех социалистических странах Восточной Европы называли бархатной революцией. А как расцениваете их вы? — спросила я Штепана.
— Только люди, которые совсем потеряли свою совесть и способность реально, честно смотреть на себя и вокруг себя, могут считать, что это были бархатные революции. На второй день освобождения из тюрьмы я издал книгу, которая называется «Доклад узника бархатной революции». Там я рассказал, что такое «бархатная революция». Я думаю, все уже хорошо понимают, что речь шла о международной контрреволюции. Поэтому я бы подчеркнул два момента. Первый: все произошло на одной территории, ограниченной, территории социалистического Содружества, причем в течение нескольких дней и одновременно. Исходя из этого, следует понимать, что это не был результат экономической, социальной или какой-то другой слабости этих государств. За этим крахом стояло нечто большее.
Во-вторых, я бы здесь, в этом контексте, упомянул слова Бжезинского, который сказал: «Мы добьемся успеха, когда будем иметь в Кремле своего человека». Когда им в этом повезло, тогда и пришел успех. Я уверен, что это временный успех, но это большой успех. Враги должны говорить «спасибо» тем, кто в то время возглавлял главную страну социалистического Содружества. Нам тогда было абсолютно ясно: если развалится Советский Союз, если там не будет возможности с кем-то сотрудничать, то вопрос существования социалистических стран Содружества в центре Европы будет только вопросом времени. Нам тогда твердили о «бархатной революции». Но бархатной она стала только потому, что мы, коммунисты, сами стали бархатными и ничего не сделали для спасения социализма. Хотя имели такую возможность, имели в своих руках всё — власть, оружие, средства массовой информации, но никто ничего не сделал.