Здесь я бы хотел акцентировать, что во всем этом нам «помог» Михаил Сергеевич Горбачев. Он — на первом плане. Разумеется, в этом принимали участие Ельцин, Яковлев, Шеварднадзе. Группа этих людей преступна не только перед советским народом, но и перед всем миром за все, что случилось, и за его последствия.
— После избрания на пост Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачев все время говорил нам, советским людям, что его цель — «больше социализма, больше демократии». Вслух, открыто он не заявлял, что хочет отступить от социализма, повернуть страну вспять. Правда, в последние годы он не раз откровенно признавался, что его целью было разрушить коммунизм, на что его вдохновляла Раиса Максимовна. А как вам виделись тогда события, происходившие в Советском Союзе, и что в то время происходило у вас, в Чехословакии?
— В первый период, когда он говорил то, что ты упомянула, я сам принадлежал к тем людям в нашей стране, которые были уверены, что он говорит это ответственно и искренно. Мы поддерживали такой подход, потому что чувствовали: социализм нуждается в совершенствовании и что-то в социализме можно улучшить. У нас, в Чехословакии, была своя специфика, потому что еще был памятен 1968 год, и все были очень осторожными. Поэтому, когда Горбачев провозгласил: «Больше социализма!», я поначалу подумал, что он хочет помочь, чтобы мы что-то могли в рамках социализма улучшить или изменить. Это был первый этап, и я уверен, что большинство коммунистов социалистических стран думали так же. Ну и лозунг был не плохой и всем понятный: «Больше социализма!» Почему не поддержать такой лозунг? Это значит больше социализма и коммунизма, значит сильнее укреплять социалистические страны и больше оказывать помощь другим странам, которые боролись за национальное и социальное освобождение. Поэтому лозунг Горбачева в какой-то степени привлек к себе страны Азии и Африки, которые увидели в нем позитивный ответ на вызовы времени.
А то, что делалось потом, было что-то другое. Это уже была тактика вышеназванной группы, когда они начали говорить: да, больше социализма, но пусть сейчас каждая страна занимается сама собой. И первое впечатление у некоторых людей в наших странах было таким: это хорошо, теперь мы станем более свободными. Но в принципе своим заявлением Горбачев дал «добро» каждой компартии на развязывание внутренней борьбы. Потому что одни искренне хотели сделать то, к чему он призывал, другие имели иные цели, в отличие от тех, кто по-настоящему хотел «больше социализма». Горбачев несет за все случившееся гиперответственность: именно он виноват в развале конкретных братских коммунистических партий Социалистического Содружества, потому что он инициировал этот процесс. В результате началось соревнование: одни считались настоящими горбачевцами, других обвиняли в том, что они используют из Горбачева того периода лишь то, что им близко и они хотели бы взять на вооружение.
Я думаю, причины поражения социализма, пусть временного, но поражения пока еще недостаточно изучены, и это очень плохо, потому что они и сейчас тормозят процессы обновления настоящего ядра коммунистического движения в бывших странах Социалистического Содружества. И поскольку это не сделано, поскольку не сказано по пунктам, кто какие позиции занимал, кто виноват и кто предал, — развелось много деятелей, которые злоупотребляют словом «коммунист». В бывших социалистических странах стали увлекаться опытом коммунистов Франции, Италии и других стран.
— То есть они обратили свои взоры к еврокоммунизму?
— Я думаю, в этом еще одна вина Горбачева. То, что не удалось сделать в период социализма, то есть, чтобы еврокоммунизм возглавил коммунистические процессы, осуществляется теперь. Сейчас еврокоммунизм набирает силу. Это проявляется очень конкретно в позиции так называемых коммунистов относительно процессов интеграции в Европе, вопросов Европейского Союза, а также в попытках разных коммунистических партий инициировать в Европе процесс федерализации партий. В результате рождаются инициативы типа: «Федерация компартий Балкан», «Федерация стран Западной Европы». Это всё еврокоммунистические идеи и принципы, основные же принципы интернационализма отброшены. А без них вообще невозможно заниматься совместной акцией обновления социализма.
Сейчас все прошлые принципы и опыт строительства социализма подвергаются остракизму, все, кому не лень, критикуют все то, что было, и нет никакой силы, которая бы на платформе объективных анализов, на основе объективных данных информации могла бы сказать: это было так, а это — по-другому. И все это — Горбачев. Все он сделал! Это сделал он! — несколько раз возмущенно повторил Штепан. — Но и это не все. Давайте вспомним, что на территории наших братских стран находилась Советская Армия, например, в Чехословакии располагалась Центральная группа Советских войск. Но когда внутренняя контрреволюция в наших странах подняла голову, Горбачев сказал: Советская Армия этим не занимается и в ваши внутренние дела не вмешивается. Мне это было непонятно, ведь речь шла о судьбе социализма, а наши страны были членами Варшавского Договора — у нас были обязательства о взаимной помощи, в том числе и военной, если понадобится.