Выбрать главу

— Да, так.

— Предположим, что вы вступили бы в партию еще до поездки и что именно партия предложила бы вам отправиться в Испанию. Вы дали бы свое согласие?

— Возражаю, — поднялся Табачник. — Это гипотетический вопрос.

— Ваша честь! — обратился к судье Бен. — Я бы хотел ответить, если защитник снимет свое возражение.

— Снимаю, — согласился Сэм.

— Кроме того, мне хотелось бы дать пояснения к моему ответу, — добавил Бен.

— Пожалуйста, — кивнул судья Айнхорн.

— На ваш вопрос я отвечаю утвердительно, — заговорил Бен. — Да, я поехал бы. Я вступил в бригаду добровольно, потому что страстно поверил в справедливый характер борьбы испанского народа и хотел оказать ему посильную помощь.

— Другими словами, вы, коммунисты, добровольно подчиняетесь дисциплине, которую вам навязывает партия? — вставил Биллингс.

— Я возражаю, — снова вмешался Табачник. Бен лишь рассмеялся.

— Но может быть, вы согласитесь ответить и на этот вопрос? — спросил Айнхорн.

— Если не возражает защитник.

— Снимаю возражение, — отозвался Сэм.

— Замечание мистера Биллингса может служить классическим примером того, как страдает логика у людей, не играющих в шахматы, — проговорил Бен и тут же пожалел, что с его губ сорвалось это легкомысленное замечание. Повторялась та же история, что и в тот день, когда он давал показания перед комиссией.

— Вы допускаете личный выпад против меня, — медленно проговорил Биллингс, — потому что не любите правительство, которое я имею честь представлять при разбирательстве данного дела?

— Я не хотел допускать никакого выпада, — серьезно ответил Бен. — Я просто хотел подчеркнуть, что вы сделали неправильный вывод из моих слов. Партийная дисциплина, которая вам так не нравится, это такая же дисциплина, какая существует в любом симфоническом оркестре.

— Не понимаю, — буркнул Биллингс.

— И я тоже, — присоединился к нему судья Айнхорн.

— Ну, скажем, оркестр согласился сыграть Первую симфонию Брамса. Вполне может случиться, что одному из музыкантов, скажем первой скрипке, захотелось исполнить не это музыкальное произведение, а Седьмую симфонию Бетховена. В этом случае он должен либо согласиться играть Брамса вместе с остальными, либо уйти из оркестра. Именно такую дисциплину я и имел в виду.

— Абсурдный пример! — фыркнул Биллингс. — Какое отношение он имеет к революции?

— Никакого, — ответил Бен. — Я не сказал ни одного слова о революции. (Зрители начали смеяться, но судья постучал молотком, и смех прекратился.)

— Прошу извинить меня, — проговорил Бен. — Мне кажется, я наилучшим образом смогу пояснить свою мысль, если расскажу об одном случае, услышанном на этой неделе, конечно… (он повернулся к судье), конечно, если мне разрешат.

— Говорите, — произнес Айнхорн.

— Не рассматривайте эту историю, как шутку: по-моему, в ней содержится ответ на вопрос мистера Биллингса о дисциплине. (Он повернулся к прокурору, который стоял напротив него, рассеянно постукивая ногой.) Кажется, дело было так: некая дама зашла в музыкальный магазин и попросила дать ей пластинку «Петя и Волк» советского композитора Сергея Прокофьева. Продавец холодно ответил:

— В нашем магазине не продаются пластинки с музыкой мистера Прокофьева. Он коммунист.

Дама удивилась.

— Я совершенно не разбираюсь в политике, — сказала она, — но, по-моему, Прокофьев пишет красивую музыку.

Продавец, выпрямившись, ответил: Мадам, вы тоже смогли бы писать красивую музыку, если бы они держали около вашей головы пистолет.

Зрители разразились хохотом, и судья застучал молотком по столику.

— Я прикажу немедленно очистить помещение, если эта демонстрация не прекратится, — заявил он.

Когда в зале снова наступила тишина, Айнхорн взглянул на Биллингса, отметил время и объявил:

— Перерыв до двух часов дня!

В ресторанчике на Фоли-сквер Бен спросил у Сью:

— Ты что, ушла с работы?

— Две недели назад. А разве ты не заметил?

— На что же ты живешь? На средства комитета по защите Бена Блау?

— А почему бы и нет? Я собираю деньги для этого комитета. По крайней мере, я хожу к тем людям, которых разыскивает для меня Энн Лэнг.

— Значит, я буду сидеть в тюрьме, а ты тем временем будешь прожигать эти деньги?

— Так тебе и надо!

Бен потянулся через стол и взял ее руку.

— Рюмку сухого мартини, — сказал он подошедшему официанту, показывая жестом на Сью.