Человек, обратившийся к Лэнгу с этим вопросом, внимательно посмотрел на него.
— В Тортосе вы утверждали, что обещано двести самолетов. Что же, увеличилось их количество или это новые слухи?
Лэнгу опять стало неловко. Эти люди видели в нем неофициального представителя своего правительства, и он почему-то чувствовал себя так, словно это он виновен в бездеятельности Рузвельта. Он растерянно пожал плечами.
Буш извинился и ушел, сославшись на какие-то дела в штабе бригады. Лэнг попытался объяснить Блау и двум другим бойцам создавшуюся обстановку. Он сообщил, что фронт держится, во всяком случае, предполагается, что держится, а на отдельных участках фашистов даже удалось отбросить. (Он все время испытывал желание остаться наедине с Беном и поговорить с ним).
— Центральный Комитет коммунистической партии заявляет, — сказал Лэнг, — что, если удастся удержать фронт еще недели две, это позволит накопить достаточно вооружения и перейти в наступление.
— Где? — спросил Блау.
— И откуда поступит оружие? — добавил один из бойцов.
— Рузвельт, конечно, его не пошлет, — высказал свое мнение другой. — Церковь слишком сильна.
Лэнг в ответ только улыбался, раздавая сигареты из тех трех-четырех пачек, что захватил с собой в карманах. Как всегда в подобных случаях, он размышлял, сможет ли когда-нибудь избавиться от ощущения, что разыгрывает роль дамы-патронессы, и побороть возникающую при мысли об этом неловкость.
— Я не знаю, откуда поступят военные материалы — из Франции или из Советского Союза, — ответил он. — Я согласен с товарищем, который не очень верит Рузвельту, но позвольте мне заявить, что это не его вина. Я знаю его.
— Что он собой представляет? — спросил кто-то из бойцов.
— Политик, — ответил Лэнг, — но человек…
— Все понятно, — прервал его другой боец. — Вы уже ответили на вопрос. — Все засмеялись, но Лэнг считал своим долгом защищать президента.
— Вам, конечно, известно, что, просмотрев кинофильм Хемингуэя, он пожертвовал пять тысяч долларов на оснащение санитарного отряда?
Некоторое время царило молчание.
— Ты знаешь, где развернется наступление? — спросил Бен.
— На севере, в секторе Балагер — Тремп — Лерида. Здесь расположены важные для всей Каталонии гидроэлектростанции.
Один из бойцов заявил, что у него расстройство желудка, и, извинившись, ушел. Лэнг внезапно вспомнил фамилию другого бойца, того, с кем он только что разговаривал о Рузвельте: Джо Фабер — писатель, которого узнал Иллимен. Это был лысеющий человек с вечно мрачным лицом, выглядевший несколько старше других бойцов.
— Как дела, Джо? — спросил он.
— Чудесно, — ответил Фабер, продолжая хмуриться.
— Пишете что-нибудь?
— Таскаю с собой блокнот. Но сомневаюсь, чтобы это кому-нибудь принесло пользу.
— Почему? Пригодится, когда будете писать книгу, — улыбнулся Лэнг.
— Ну уж, книги пишите вы, — ответил Фабер.
— Не обращай внимания на Джо, — засмеялся Блау. — Он и родился вот с таким кислым настроением.
Однако лицо Фабера внезапно оживилось, и он спросил:
— Лэнг, вы можете сделать мне одолжение?
— Что за вопрос! — воскликнул Лэнг. — Кого вам нужно ликвидировать?
Фабер достал из кармана гимнастерки засаленный от пота блокнот и передал Лэнгу.
— Этот блокнот уже целиком исписан, и я не хочу терять его, — сказал он. — Вы можете переслать мои заметки по одному адресу в Филадельфию?
Лэнг помедлил, обдумывая ответ:
— Могу, если дело не срочное. Этим летом я поеду в Париж.
— Дело не срочное. Лишь бы блокнот дошел по назначению.
Он вырвал страничку из другого блокнота, достал карандаш, написал несколько слов и, передав листок Лэнгу, поднялся.
— Hasta luego![25]— попрощался он и быстро пошел по дну оврага.
Лэнг притронулся к карману, в который положил блокнот Фабера, и взглянул на Блау.
— Здесь есть что-нибудь такое, что нельзя отправлять из Испании? — спросил он.
— Вряд ли. Джо хороший парень, он просто-напросто в записках изливает свою душу. Сейчас он хочет быть уверенным, что наши потомки узнают правду, если даже его и убьют здесь.
— Да ну тебя к дьяволу! — воскликнул Лэнг. — Ты лучше скажи, как попал сюда.
Он внезапно заметил, что «обмундирование» Блау выглядит довольно чистым.
— Я уже говорил тебе, — ответил тот. — Приехал в Альбасете и записался в бригаду.