- Что ты мне мозги ебешь? Ты вполне осознанно пялишься на меня, - возмутился я, легонько стукнув мужчину в плечо. Тот лишь улыбнулся в ответ и мудро добавил.
- Не тот слеп, кто ничего не видит, а тот, чья душа слепа.
- Неплохо завернул, старче. Тут философия в почете, я смотрю. А скажи мне, есть тут место, где можно выпить алкоголя? – спросил я проникновенно, сразу вцепившись в руку незнакомца.
- Есть. Харон держит свою сеть быстрого обслуживания. Я провожу тебя, если хочешь, - ответил он, медленно поворачиваясь в сторону одной оживленной улицы. – Нечасто встретишь в Лимбе новые души.
- А звать-то тебя как? Не подумай, что мне это важно. Вдруг ты старый педофил, что по ошибке сюда попал и теперь заманиваешь юных мальчиков в подворотни, дабы показать свой античный сморщенный хуй.
- Эх, молодежь. Совсем забыли вы прошлое, ведь оно учитель будущего, - улыбнулся мужчина. – Меня зовут Гомер.
- Я знаю двух Гомеров. Симпсона, который тут явно обитать не может, и античного поэта, который был слепым, - задумчиво пробормотал я, всматриваясь в лицо моего спутника. Тот тихо засмеялся и кивнул головой.
- Угадал. Я поэт, написавший Илиаду, Одиссею и еще несколько выдающихся произведений.
- Ага. Только кроме Илиады и Одиссеи никто ничего не знает, - хмыкнул я и осторожно пожал протянутую руку античного поэта. – Обалдеть. С Гомером довелось поручкаться. За это надо выпить. Веди меня слепой человек в сладкую обитель вина и греха.
Гомер, попав в Ад, вернул себе зрение и сейчас тараторил без умолку, рассказывая мне о славном городе, в котором он теперь живет. Я рассеяно его слушал, предпочитая рассматривать окрестности и идущих мне навстречу людей. Хотя назвать поток информации из славного античного рта нудным и неинтересным было бы верхом непочтительности. Гомер был превосходным гидом. Правда его иногда заносило, и он начинал вещать в духе своих поэм, которые и принесли ему славу. Но легкий тычок в плечо или спину возвращал жемчужину поэзии на грешные земли Ада.
Рассказал он много. В столице Первого Круга жизнь шла своим чередом. Многие работали, помогая бесам и демонам, кто-то просто тихо существовал, как в далекие времена своего присутствия на Земле. Например, я узнал, что в администрации города трудится такой замечательный человек, как Цезарь, помогая Харону не погрязнуть в бюрократии. Армией и охраной заведовал герой Троянской войны, Гектор. У каждой души была своя обязанность. Гомер занимался доставкой вина в сеть заведений Харона.
- Если честно, я думал, что Гектор – выдумка. Мол, не было никакой Троянской войны, Елены, Яблока раздора и вероломного пиздюка Ахиллеса, - хмыкнул я, когда Гомер наконец-то заткнулся.
- Это реально существовавшие люди и герои, Збышек, - ответил поэт. Мне понадобилось некоторое время, чтобы научить античную жемчужину правильно выговаривать мое прозвище и не коверкать на греческий манер. И теперь Гомер вставлял его в каждое предложение, старательно пробуя звучание на вкус.
- Понимаю. Но почему они застряли здесь, а не очутились в Раю?
- У каждого были грешки. Не такие сильные, чтобы попасть, к примеру, на Восьмой или Седьмой Круги, но они были.
- А тебя-то за что сослали в Лимб? – спросил я, закуривая сигаретку, данную мне щедрым Герцогом Элигосом. Дым ласково щекотал легкие внутри, давая призрачное ощущение, что все будет хорошо. Гомер задумался и затем покраснел.
- Было несколько ошибок в молодости.
- Каких? Ты измазал какашками стены своей пещеры? Или вытер жопу альтернативным концом Одиссеи, благодаря чему потомки так никогда и не узнали, что великий царь Итаки был пидарасом?
- Нет. Однажды я соблазнил юного пастушка, пасшего коз неподалеку от моего жилища, - пробубнил Гомер, теребя край своей тоги. Я рассмеялся.
- А я был прав. Ты любитель младого тела, старче. Ха! Вы, греки, дадите фору любой нации в извращениях. А еще на немцев что-то бурчат. Значит, ты поразил шоколадный глаз пастушка и тебя отправили сюда? Легкое наказание.
- Я был слепым и думал, что это дева. А пастушок сам этого хотел. Я потом раскаялся и несколько лет провел в отшельничестве.
- Где дрочил так, что крайняя плоть дымилась, как шлем Дарта Вейдера, - закончил я. Поэт косо на меня посмотрел белыми глазами и тихо засмеялся.
- Умеешь ты образно выражаться, Збышек. Было у меня еще несколько грешков, но их простили из-за моей слепоты. Мол, настрадался я в своей жизни и две поэмы зачли в плюс карме. А за мужеложство райские сады не увидеть, сам понимаешь. Поэтому меня и сослали сюда.