Галя-Заяц была еще одной девушкой в нашей компании, но в отличие от Маразмы являлась настоящей Чумой нынешнего тысячелетия. Злая, больная на всю голову, Галя любила экстремальный и быстрый метал, который смертоносным торнадо проносится по мозгам слушателя, вынося грязь из ушей вместе с мозгами и чувством самоконтроля. Ее прозвище – Заяц – было дано по одной простой причине. Галя трахалась так, будто завтра последний день человечества и вся Земля скроется в пучинах адского пламени. Каждый день у нее был новый парень, с которым она обязательно громко и ужасно расставалась вечером, а на утро находила себе нового. Однако это не мешало ей быть классной подругой, с которой было невероятно классно дружить. Галя постоянно придумывала себе на жопу приключения. То взломать городской морг и сфотографироваться с покойниками, то устроить алкомарафон в ближайшем рок-клубе, то ворваться в слэм на метал-концерте. Она брала от жизни все. Пока это не начинало бесить Юру. Ее брата.
Юра был типичным ботаном, который любил слушать говнарский рок в духе Сплин, Арии и Кино с приснопамятным Цоем. Он и дружил с нами по одной причине, чтобы всегда держать в поле зрения свою сестру Галю. Над Юрой постоянно все шутили. Даже Антон, который был спокойным, как алкоголик в коме. Но и от брата Зайца была своя польза. Он знал все и обо всем. Эдакая карманная Википедия. Юра любил вещать на темы музыки, доказывая нам всем, что русский рок лучше зарубежного метала тем, что понятно о чем поют и тем, что в текстах скрывается глубинный смысл. Искать глубинный смысл в текстах Vomitory он категорически отказывался, называя их музыку «бурлением гнилого водолаза».
Друзья о чем-то негромко переговаривались, а Юра одергивал свою сестру, которая притащила с собой модную фляжку с пентаграммой на металле и отменным виски внутри. Галя постоянно пыталась приложиться к крепкой жидкости, но брат, тихо бубня о чем-то, ее постоянно отговаривал. Антон вообще слушал музыку в наушниках, покачивая ногой в такт тяжелым рифам и изредка шлепая Маразму по ноге. Рядом с ними сидела моя мама. Она тоже была во всем черном и держала в руках помятый платочек.
Из маленькой дверцы, находящейся аккурат за алтарем, тем временем вышел священник, держа в руках Библию. Вид его был крайне удрученный и замученный. Может его оторвали от причастного вина, кто знает. Но прихожане сразу умолки, а Антон даже выключил любимый им Dark Funeral, и обратил свой косой взор на служителя церкви. Тот откашлялся и начал речь.
- Братия и сестры. Мы собрались в сей печальный для нас день… - я сразу потерял нить разговора, и кое-как протиснувшись через руки и ноги моих соседей по скамье, выполз вперед, дабы размять затекшие колени и встать ближе к выходу, ибо от спертого воздуха начала кружиться голова.
Священник долго и нудно рассказывал о тяжелой участи смертных, что ведут праздный образ жизни и не впускают Бога в свое сердце, как это делают все известные истории мученики. Затем он прошелся по тому, что все случившееся является волей самого Бога и нам надо бы все это принять без спеси и траурных слез. Затем он рассказал немного о пареньке, ради которого все и собрались. Эта часть его речи вызвала больше слез, соплей и стенаний. Даже Галя прослезилась и таки украдкой опустошила свою флягу, пока брат благоговейно взирал на иконы, думая о чем-то своем.
Я же думал о том, когда все это закончится. Хотелось на свежий воздух, напиться дешевой водки и забыть о случившемся, как можно скорее. Но у священника были свои планы. Он битый час рассуждал о вопросах теологии, рассказывал, что такое Рай и Ад, и что мы все когда-нибудь предстанем перед Ним. Перед Богом, само собой. Наконец, когда хористы, поющие откуда-то из глубин церкви, замолчали, священник милостиво всех отпустил, предоставив крепким ребятам из церемониальной службы забрать того, ради кого все и затеялось.
Когда все прихожане покидали церковь, я осторожно пробрался к ящику. Там лежал молоденький паренек лет двадцати двух от роду. В белой рубашечке, черных брюках и таких же черных туфлях. Казалось, он спал. Но я знал правду. Ведь это был я. Вернее мое тело. Сам я стоял рядом, не видимый никем и совершенно не представляющий, что делать дальше.
Когда все произошло, и я очутился возле своего тела, лежащего в странной позе, то первым ощущением было следующее. Какого, блядь, хуя?!
Да. Не было всяких ангелов, демонов, лучей света, лестниц, небесных врат и жарких дыр в земле, откуда слышатся крики грешников. Только крики моих друзей, бегущих ко мне со всех ног и моя охуевшая душа, взирающая на это безобразие. Казалось, только вчера я слушал музыку, мечтал о концерте Decapitated, размышлял над тем, как бы подкатить к Зайке и предаться с ней постыдной любви в комнате ее непутевого брата. А теперь я стою в виде духа и смотрю за тем, как мое тело выносят из церкви.