И в субботу, в десять часов вечера, так и не придумав качественной отговорки, я выехала в неведомые мне Борки. Заручившись, впрочем, горячими заверениями, что у меня по-прежнему остается выбор и что программа моего пребывания легко может ограничиться шашлыками, купанием в Волге и поглощением продукции пивоваренных заводов.
Свобода выбора придала мне некоторую легкость, и я, уже в ночи, быстренько доехала до места назначения.
Меня жестоко обманули. Не было у меня никакого выбора. Я поняла это через десять минут после приезда. Там, в Борках, все пронизано небом и парашютами. Там дух, контекст. Там все дышат, думают, едят, пьют, разговаривают, живут только с одной целью — дожить до завтра и выпрыгнуть из гудящего самолета в небо. Там каждый кусочек мяса на мангале мечтает о том, чтобы его съел парашютист. Там машинки самых разных марок терпеливо ждут своих летучих водителей, повязав в знак понимания на зеркала голубые ленточки с надписью «Только небо»… Там гаишники не штрафуют, узнав, что я еду прыгать в первый раз. Там незнакомые люди из соседней, дружественной шашлычной компании, узнав, что я новичок, улыбаются и показывают мне большие пальцы. Там симпатичный инструктор, шагающий в темноте мимо нашего стола, подсаживается ко мне, начинающей уже осознавать степень своего попадания, и, глядя в мои круглые и несчастные от страха глаза, с нечеловеческой теплотой говорит:
— Ничего не бойся. Завтра ты попадешь в мои надежные руки.
Подумав немного и приглядевшись ко мне, многозначительно добавляет:
— Хотя лучше бы сегодня.
В общем, потусовавшись, я поняла, что назад дороги нет, и, поплавав с друзьями в Волге, от горя легла спать. В аэродромной гостинице.
Не помню, что я видела во сне. Наверное, свой собственный ужас, в виде каких-нибудь дурацких ехидных мурашек с зубами.
Утром солнце светило нам в полную силу, а в баре сварили гречневую кашу на молоке. Как в детстве. Я старательно обращала внимание на разные несущественные детали, стараясь не думать о всяких там самолетах-парашютах. На отколотую плитку в душе. На шоколадки в баре. На ковровые дорожки в коридоре. На травку, растущую у подъезда гостиницы. Такая внимательная стала. Хотя обычно я вообще ничего не вижу, кроме людей. Да и то не всех. На то, что окружающие одеты в летные комбинезоны, я предпочла внимания не обращать.
Поев, повеселев и смирившись с действительностью, я вместе с друзьями отправилась на летное поле, где тут же и попала в обещанные руки вчерашнего симпатичного ночного инструктора по имени Володя. Володя стремительно подтащил меня к другому инструктору, не менее симпатичному, со словами:
— Вот тебе новенький «перворазник», для тандема. — И строго поглядев на меня, добавил: — Я нашел тебе лучшего тандемщика!
Тандемщиком оказался активно анонсируемый накануне Володей инструктор, по имени опять же Дима, в руках которого с этого момента и оказалась моя драгоценная жизнь. От страха я тут же привязалась к нему как собачонка. Был бы у меня хвост, я бы им завиляла.
— Жди! — многозначительно сказал мне мой Дима. — Сейчас у меня во-он тот парень, — он абстрактно махнул рукой в сторону, — а потом ты!
Я жалобно проследила за его рукой и отползла на здоровенный резиновый матрас, который тем временем надули и бросили на траву мои друзья.
Там я, нарушая законы мироздания, расфокусировала свой взгляд и стала одним глазом смотреть на небо, самолеты и людей, падающих с того и другого одновременно, а вторым глазом наблюдать за Димой.
На матрасе мы долго лежали, болтали и разглядывали летящих по небу личностей. Виктор, Мадина, Сема и разные другие персонажи периодически исчезали с матраса, словно под землю проваливались, и появлялись через двадцать-тридцать минут с прямо противоположной земле стороны, счастливые и удовлетворенные жизнью.
Дима мой тем временем полез целоваться к какой-то девушке, что меня несколько возмутило. Нормально, нет? Мне с ним в тандеме с четырех километров прыгать, а он с девушками целуется.
В общем, жизнь моя протекала нескучно. Несмотря на страх, мне было весело. А чего грустить? Солнце светит. Красивые парашюты-крылья в небе играют всеми красками, народ на поле дружелюбен чрезвычайно, собака какая-то дурацкая бегает и жизнерадостно жрет все, вплоть до арбузных корок. Вообще по контексту очень похоже на горнолыжную базу. Тусовка, атмосфера, бар, общность интересов. Так же все друг друга знают. Только здесь, мне кажется, еще больше солидарности. И меньше пьют. Наверное, оттого, что вид спорта более экстремальный.
Через несколько часов ко мне подошел мой Дима-инструктор в рыжей майке, дал мокрый синий комбинезон и сказал: