— Почему? — искренне удивился он.
— Так я же вас не знаю! — еще сильнее удивилась я.
— Подумаешь. Меня зовут Серджан. Можно Серж. А вас?
— Наташа. А вы кто?
— Серб. А это мои друзья — Милош и Ден. Теперь отвезете?
— Нет. — Я уже прокралась к водительской двери и открываю ее ключом. Между нами машина, в пятидесяти метрах шумит и пузырится Тверская, и я чувствую себя в меньшей опасности.
— Почему?
— Я боюсь.
— Что, мы такие страшные?
— Ага. И потом, меня прошлой зимой побили в Филях, поэтому я теперь всех боюсь.
— Послушай, Наташа, мы тебя не побьем, — говорит на изуродованном русском громила, — мы не криминальцы. Я шеф-повар из соседнего ресторана. Милош — мой помощник.
— Ага, шеф-повар, я таких шеф-поваров еще не видела.
— А каких ты видела?
— Ну… — Не говорить же ему, что они обычно не похожи на громил и бандитов. А похожи они на добрых толстеньких отцов большого семейства. Хотя бы иногда. Если честно, то я их не очень-то много и видела.
Тут из соседнего ресторана выходит хозяин, Алек. Алека я знаю, мы здесь в Малом Гнездниковском переулке как в деревне живем. Рядом шумит самая главная улица нашей Родины, гуляют толпы красиво наряженного народа, а в переулке тишина, люди в тапочках гуляют, хозяева ресторанов и продавцы магазинов торчат у порогов своих заведений и перекрикиваются, как в деревне.
— Гости есть? — кричим мы друг другу в жаркий воскресный день.
— Мало, два стола. А у вас?
— Один.
— Жарко!
— Ага, все на дачи уехали!
Осталось нам только сесть на лавочки и семечки грызть.
— Алек! — кричит мой серб. — Скажи девушке, что я у тебя работаю.
— Работает, — подтверждает Алек, — это наш шеф-повар, мы его переманили недавно из другого ресторана. — И он называет очень хороший и дорогой ресторан.
В результате я не только везу их на Девятьсот пятого года, но и иду с ними в клуб, позволив меня немного поуговаривать. Нормально ли у меня с мозгами?
Купив мне по дороге облезлый букет каких-то васильков, тех, что на бульварах вечно продают, Серж, видимо, ощущает себя моим ухажером и уже в клубе ведет себя так, словно я его собственность. Странное дело, мне не хочется возмущаться и сопротивляться. Я послушно сижу у барной стойки, куда он меня директивным порядком усадил, и пью апельсиновый фреш, который он мне заказывает с такой частотой, что передо мной уже выстроилась вереница высоких бокалов с бойко и непосредственно торчащими трубочками. Вот и витамины, по которым я так сохла весной. Ничего, что уже осень и мне грозит гиповитаминоз? Все в моей жизни всегда задом-наперед.
Я пью сок и дико стесняюсь. Не знаю, что со мной. Обычно удается замаскировать свои чувства даже от себя самой, но сегодня не выходит. Наверное, слишком устала. От жизни.
Я кручу волосы, отвожу глаза и молча улыбаюсь, вместо того чтобы поддерживать беседу. Девочка-дурочка. Ужасно дискомфортное состояние. Конечно, можно бы собраться и сделать вид, что я веселая девчонка без комплексов, но мне уже это все осточертело. Плевать. Не нравится — не ешьте. Пошли все на фиг.
Вообще-то парень мне нравится, но я не делаю ни малейшей попытки понравиться ему. Все эти игры мне уже поперек горла. Пусть все идет само собой.
После четвертого бокала сока я немного реанимируюсь и хрипло включаюсь в беседу. Мы разговариваем почему-то совсем не о том, о чем разговаривают в клубах, у барной стойки едва знакомые парень и девушка. О религии, например. Или о войне. О жизненных ценностях. О семьях и детях. С чего бы это вдруг такие интеллектуальные изыски мне преподносит жизнь посреди ночи?
Сербские друзья Сержа пытаются заявить свои права на общение со мной, но нейтрализовываются быстро и решительно. Он просто переставляет мой барный стул, вместе со мной, в угол и заслоняет от меня весь мир здоровенными плечами. Стаканы с соком за нами перетаскивает бармен.
— У тебя необыкновенные глаза, — вдруг говорит мне мой новый знакомый, заслонив мир, — сумасшедшей красоты.
Мое сердце вдруг начинает биться с перебоями.
Я набираюсь душевных сил и смотрю в его огромные коричневые глаза. Мне всегда трудно это делать, но я работаю над собой.
«У тебя необыкновенные глаза», — думаю я, но вслух не говорю. Не умею.
После восьмого бокала, когда я решаю все-таки быть благоразумной и поехать спать, парень увязывается за мной. В результате я еще и везу его домой. Когда мы идем в сторону машины, пьяные сербы что-то насмешливо кричат нам вслед и я, съеживая от неудобства плечи, грубовато сбрасываю руку, которую Серж пытается пристроить на мои плечи. Наверное, парни думают, что мы поехали сексом заниматься, и меня от этого коробит.