— Ты что, жить ко мне переезжаешь?
— Что, плохо? — закатывает он глаза к ночному небу. — Хочешь ко мне?
Хочу ли я с ним жить в принципе, — он не спрашивает. Наверное, я сошла с ума, но я послушно открываю багажник машины.
А дома выделяю полку в шкафу.
Следующие три месяца мы не останавливаясь рассказываем друг другу о себе. По ночам Серж включает мне сербский рок и поет песни на сербском языке. Мы часами валяемся в микроскопической ванне с остывающей водой и разговариваем обо всем на свете. О любви, о войне, о музыке, о разных странах и обычаях. О своих прежних мужчинах и женщинах. Потом делаем друг другу массаж и все остальное. Потом немного спим и вместе едем на работу.
Во сне он крепко-крепко прижимает меня к себе. Когда я начинаю ворочаться и выкручиваться, как винт, из его стальных объятий, эти объятия сжимаются еще крепче и Серж, не просыпаясь, грозным басом спрашивает:
— Куда?!
— Пописать, — пищу я в ответ.
— Невозможно, — выносит свой вердикт Серж и, продолжая спать, целует меня куда придется.
Днем я удираю из своего кафе и иду к нему в ресторан, где он жарит для меня рыбу и украшает ее сердечками из болгарского перца. Сердечки пронзены зелеными укропными стрелочками.
Милош пытается над нами стебаться, но мы вдвоем его уделываем каждый раз.
Когда Серж пересаливает гостям еду, официанты извиняются и говорят:
— Наш шеф-повар влюбился.
Все это время он переживает за мой бизнес, пытается дистанционно помочь и дисциплинированно отдает всю свою зарплату, чтобы я могла закрывать дыры в бюджете и оплачивать аренду. Это впечатляет. Такого стремительного благородства я не ожидала.
Переманить его я не пытаюсь, у него зарплата больше, чем весь фонд заработной платы нашего ресторана.
Через три месяца, не спрашивая меня ни о чем, он уходит со своей работы и спит двое суток. После этого приходит в мое кафе, выгоняет всех официантов и поваров, выкидывает из холодильника все продукты и начинает создавать заведение заново.
Да, чуть не забыла. Через две недели после знакомства он сделал мне предложение выйти за него замуж.
15.
К весне все очередной раз меняется
Трудно поверить, что прошел лишь год, с тех пор как мы тусовались с Гошей, Нелли и Димкой. Вспоминая то время, я вспоминаю, что была счастлива. Несмотря на голод и авитаминоз. На тоску по старой работе. На то, что мой инопланетный друг болтался где-то в неизвестности. На то, что я еще не знала, — далеко-далеко, в неведомом мне ежегодном космическом совете его уже выделили для моего спасения.
Несмотря ни на что.
В начале мая Нелли, не выходя из дому, родила маленькую девочку Амалию. Гоша все еще в шоке. Не выходя из шокового состояния, купил Нелли «субару». В остальном соблюдает нейтралитет.
Зато активизировался ее бывший огромный и страшно умный друг Витя. В свое время у них была большая любовь, и они по сей день по-человечески дороги друг другу. На правах друга он проявляет трогательную заботу.
Витя тонкий и невероятно умный человек. Настолько, что иногда начинает презирать всех остальных, в массе своей недотягивающих своим интеллектом до высот его ай-кью. Трудно ему с нами, дураками. Плюс к такому несчастью — творческий и талантливый. Как у почти всех творческих людей, денег у него никогда нет. Одевается тоже соответственно. Божественно-стильно. Все нарочито драное. И неопознанных марок.
Нелли его защищает. Говорит:
— Ну почему, у него сейчас много работы. Он стал зарабатывать последний год. Даже накопил себе на кровать.
Он честный человек. Когда-то я давала Витьке читать свои записки, зная его критичность и беспристрастность. Он был первым, чью похвалу я восприняла трогательно всерьез.
Как-то я везла его к Нелли. Он, громадный, неловко ехал в моей машинке в обнимку с большой доской — собирался прибить полку в Нелькиной кухне. Мы давно не виделись.
— Как поживаешь? — спросил он меня.
— Нормально. Любовь-морковь. Замуж собираюсь. Только денег уже год как нет. Надоело прямо. Скоро шмотки носильные кончатся. Буду ходить в рванине. Хорошо хоть питание в соцпакет нашего ресторана входит. Видать, я перешла в разряд творческих людей.
— Пишешь?
— Ага.
— Куда?
— В «Dolce Magazine».
Витя начинает ржать.
— Чего смешного, — осведомляюсь я.
— А я в «Плейбой».
— И чего? Ты всегда в него писал.
— Да я сегодня полдня искал хоть один не рваный носок.
До меня доходит, и я тоже начинаю смеяться. «Dolce Magazine» — журнал о дорогих вещах. Об очень дорогих вещах. Для дорогих людей. В прямом и переносном смысле слова. О сладкой и красивой жизни. «Плейбой» — журнал о крутых парнях. Для крутых парней. О том, как быть настоящим мачо.