Остальные волки должны были появиться здесь через секунду. От того, как они отнесутся к неподвижному телу своего собрата, будет зависеть наша судьба: то ли они бросятся вперед, чтобы отомстить, то ли подожмут хвосты и убегут.
Впрочем, второе представлялось маловероятным.
Волки перевалили через гребень и застыли, словно индейцы, столкнувшиеся с кавалерийским отрядом бледнолицых, - сценка из дешевого вестерна. Они неуверенно окружили тело разведчика и принялись его обнюхивать. Потом волки поняли, что он не мертв, а просто спит, и к ним вернулась часть прежней храбрости. Они более оживленно забегали вокруг лежащего. Волки двигались, словно летящие по ветру тени, и казалось, что их лапы едва касаются земли.
Впрочем, их зубы были более чем реальны. Некоторые из волков задрали головы к низкому небу и завыли. Эхо отразилось от склонов, унеслось к подножию горы и вернулось обратно громким шепотом.
- Что будем делать? - Он не выглядел особенно обеспокоенным. Во всяком случае, я, глядя на этих тварей, беспокоился гораздо сильнее.
- Ждать и смотреть, что станут делать они, - сказал я. - Если мы попытаемся бежать, то они нападут на нас.
Между делом я сосчитал волков. Вместе с разведчиком их было шестнадцать.
Шестнадцать!
Я готов был поклясться, что стало холоднее и что метель усилилась, но это вполне могло оказаться плодом моего воображения. С другой стороны, меня бросило в пот еще в тот момент, когда я увидел первого волка. Мы ждали.
Волки перешли к действиям. Трое самых храбрых начали спускаться по склону, все прибавляя скорость, легко в десяток прыжков преодолели долину.
Когда они достигли середины склона, на котором стояли мы, я скомандовал:
- Огонь!
Мы выпустили несколько зарядов и остановили волков прежде, чем те одолели вторую половину склона. Они попадали, судорожно дергаясь, скатились вниз и там застыли. Наркотик действовал быстро. Один из волков, самый крупный и самый темный, захрапел.
Не участвовавшие в атаке волки принялись фыркать и рычать, сбившись в кучу, словно футболисты, обговаривающие план игры. Они кружили по гребню, глядя то друг на друга, то на нас, то опять друг на друга.
- Может, теперь они уйдут, - предположил Он.
- Волки? Ни за что. Во-первых, мы их оскорбили. Волки - слишком гордые существа, чтобы сдаться без борьбы. Кроме того, они выглядят голодными. Они не успокоятся до тех пор, пока им будет казаться, что они нашли себе ужин. А что хуже всего, мы весьма похожи на ужин.
В этот самый момент еще четверо волков с рычанием метнулись вниз по склону. Нападение было неожиданным и пугающе стремительным, словно волки решили застать нас врасплох. Но наша позиция была удобной и относительно безопасной. Последнего волка я подстрелил уже тогда, когда он был в каких-нибудь десяти футах от меня. Едва я разделался с ним, как услышал злобное завывание у себя за спиной.
Мы обернулись.
Два волка отделились от стаи, украдкой пробрались вдоль лощины и поднялись по другому склону, пройдя почти что по нашим следам. Теперь мы были окружены. Один из волков прыгнул на меня. Я почти в упор всадил в него наркострелу. Волк скорчился и забился в судорогах. Под действием наркотика его мозг расслабился, а вслед за ним - и напряженные мускулы. Бешеная ярость покинула его: было такое впечатление, словно из воздушного шарика выпустили газ. Волк рухнул в двух шагах от меня, подняв облачко снега.
Задыхаясь, зверь попытался встать, но завалился на бок и потерял сознание.
Второй волк оказался проворнее. Прыгнув Ему на спину, волк сбил Его с ног.
Клыки погрузились в псевдоплоть. Очевидно, псевдоплоть, выращенная в искусственной матке, на вкус была не хуже обычного мяса. Во всяком случае, волк не стал отскакивать, а, наоборот, яростно набросился на свою добычу.
Он потянулся, чтобы перегрызть горло моему андроиду. Я выпустил очередь, но промахнулся, и наркострелки скрылись в снегу. В следующее мгновение зубы животного впились в ничем не защищенную шею, но не слишком глубоко. По коже побежали струйки крови. Я выжидал подходящего момента, чтобы вмешаться, но тут Он неожиданно ударил волка кулаком в голову и проломил ее. Видимо, Он превратил свою руку во что-то, похожее на молоток, точно так же, как раньше превращал ее в лопату. Волк захрипел и упал.
- Твое лицо, - только и смог сказать я. Его щека была изорвана и сильно кровоточила.
- С ней все будет в порядке. - Едва Он произнес эти слова, как кровь перестала течь. Казалось, что Его щека живет собственной жизнью, так она извивалась, вздрагивала, пульсировала. Он оторвал полуотгрызенный волчьими зубами лоскут плоти. Я видел, что под ним уже образовалась новая, чистая и гладкая кожа. Через несколько мгновений от раны не осталось и следа. Он полностью исцелился.
- Еще шесть, - сказал Он, показывая на последних наших врагов.
Но эти шестеро волков рассыпались по гребню горы и настороженно рассматривали нас, не выказывая явного намерения нападать. Они видели, что мы каким-то образом победили десятерых из их стаи, и теперь волки утратили часть своей гордости. У нас появилась надежда, что они отступят и отправятся на поиски более легкой добычи.
- Нужно идти, пока они не передумали, - сказал я. - Или пока остальные не проснулись.
- Подожди минутку, - попросил Он и опустился на колени рядом с убитым волком. Он перевернул зверя на спину и начал трудиться. Минуту спустя волк был освежеван, совсем как те кролики. Он принялся отрывать от туши большие куски мяса и запихивать их в рот, работая челюстями точно так же, как сейчас работали бы волки, если бы мы оказались им по зубам.
- У волков должно быть жесткое мясо, - сказал я, чтобы хоть что-нибудь сказать.
- Мне необходимо это мясо, - откликнулся Он. - Меня мало волнует его вкус или жесткость. Перемены ускоряются, Джекоб. Я задержу нас всего на несколько минут, - Он с шумом проглотил еще один кусок. - Ладно?
- Да, конечно.
- Вот и хорошо, - сказал Он.
Он продолжал набивать рот истекающим кровью мясом. Я предположил, что Он каким-то образом приспособил свою пищеварительную систему перерабатывать все, что попадает в желудок. После такой трапезы любого другого человека тошнило бы три дня, но не Его. Я бы отдал все на свете, лишь бы иметь сейчас возможность сделать рентгеновский снимок и посмотреть, что и как Он в себе изменил. Во мне говорил врач. Любопытство медика не желало униматься. Его решительно не интересовали всякие мелочи, наподобие рыскающих в ночи волков и полиции Всемирного Правительства, которая идет по нашим следам, неуклонно сокращая расстояние. Десять минут спустя Он съел большую часть волчьей туши и сказал, что готов идти.
Мы спустились по склону и пересекли лощину, по которой были разбросаны волчьи тела.
Я продолжал оглядываться назад, постоянно ожидая услышать лязг зубов и хриплое рычание.
Скверная выдалась ночь...
Через час сорок пять минут после рассвета мы добрались до хижины.
Несмотря на то что парк казался безлюдным, каждую из этих ста пяти минут я дрожал от страха, что сейчас нас заметят и арестуют. При виде хижины я ощутил в себе хоть какое-то внутреннее тепло - впервые с того момента, как меня бросило в пот при виде волков. Дом оставался таким же, каким я его запомнил: уютно устроившимся посреди сосновой рощи. Задняя дверь выходит к отвесному утесу, а из передней открывается вид, от которого захватывает дух: снег, сосны и предгорья. Это место было не из тех, куда отправляются отважные путешественники, чтобы удалиться от цивилизации и всех ее проявлений. Гарри и прочие, ему подобные, платили немалые деньги именно за то, чтобы получить все современные удобства, скрытые под маской деревенской простоты.
На этот раз ключа у меня не было. Даже если бы я с самого начала планировал прийти сюда, я не мог бы отправиться к Гарри, взять ключ и тем самым втянуть его в эту историю. Я сам заварил эту кашу, и расхлебывать ее тоже должен был сам. Я выдавил дверное стекло и открыл замок. Во время этой процедуры мне все казалось, что сейчас из гостиной выскочит какой-нибудь тип с пистолетом двадцатого калибра в руках и завопит: "Грабят!" Но, как я и предполагал, дом был пуст.