Древнегреческий философ Ксенофонт (430–354 до н. э.), который променял свои философские занятия на ремесло наемного воина, вернувшись из военных походов с хорошей добычей, купил себе имение, стал богатым землевладельцем и на досуге занимался литературным трудом. Он размышлял в частности о том, откуда правильно организованному государству надлежит черпать источники благосостояния и как следует устроить быт граждан. Если бы Афинское государство, – рассуждал Ксенофонт в своем трактате «О доходах»[10], закупило столько рабов, что на каждого полноправного афинянина приходилось бы по три раба, и отправило их на лаврионские рудники, то добытого там серебра хватило бы на то, чтобы содержать всех свободных афинских граждан на счет государства. Свободно рожденным же оставались бы лишь занятия, приличествующие аристократу: военная служба, разведение псов и коней, охота и философия.
Как видим, Ксенофонт был убежден, что только рабство могло избавить полноправных граждан от физического труда и позволить им предаваться аристократическим занятиям, в том числе и философии.
Философия и правда возникла тогда, когда в Древней Греции утвердился рабовладельческий строй. Она предложила человеку необычный для него способ самоопределения в мире: не через привычку, традиции или авторитет вероучения, как это было принято в предшествующие эпохи, а посредством собственного разума. В отличие от религии философия учила человека не принимать все на веру. Она призывала к самостоятельному размышлению, не скованному какими-либо авторитетами. И для того чтобы у граждан появилось стремление к самостоятельному размышлению, в Древней Греции сложились необходимые благоприятные условия.
Реформы Солона и Клисфена, развитие демократической формы регулирования жизни полиса укоренили в общественном сознании греков принципы гражданской свободы и гражданского равенства. Рабовладельческая демократия предоставила свободным гражданам возможность участвовать в государственном управлении, в заседаниях народного собрания и судов, публично обсуждать различные проблемы. Утверждалось равенство всех полноправных граждан перед законом, которое, правда, вовсе не исключало их фактическое неравенство, определяемое имущественным неравенством.
Древнегреческий известный политик, полководец и знаменитый оратор Перикл (около 494–429 до н. э.), согласно Фукидиду, в своей речи над останками воинов, павших в Пелопоннесской войне, дал емкую характеристику афинской демократии, одним из основателей которой он был: «Наш государственный строй не подражает чужим учреждениям; мы сами скорее служим образцом для некоторых, чем подражаем другим. Называется этот строй демократическим, потому что он зиждется не на меньшинстве, а на большинстве их. По отношению к частным интересам законы наши предоставляют равноправие для всех; что же касается политического значения, то у нас в государственной жизни каждый им пользуется предпочтительно перед другими не в силу того, что его поддерживает та или иная политическая партия, но в зависимости от его доблести, стяжающей ему добрую славу в том или другом деле; равным образом скромность звания не служит бедняку препятствием к деятельности, если только он может оказать какую-либо услугу государству. Мы живем свободной политической жизнью в государстве и не страдаем подозрительностью во взаимных отношениях повседневной жизни… Свободные от всякого принуждения в частной жизни, мы в общественных отношениях не нарушаем законов больше всего из страха перед ними и повинуемся лицам, облеченным властью в данное время…»[11].
Гражданский характер общественной жизни, роль личностного начала нашли свое отражение в представлении о ценности человека. Для Перикла мерилом ценности человека является его доблесть и служение государству. Стремление к доблести, которая должна быть оценена окружающими, приобрела в Древней Греции отчетливо состязательный (агональный) характер. Для древнего грека имя, прославляющее победителя в различного рода состязаниях, было превыше всех материальных наград. Оно приносило ему почет и уважение в обществе.
10
См.: Хрестоматия по истории Древней Греции / Под ред. Д. П. Каллистова. – М., 1964. С. 343–357.