«Если б его голова…»
Если б его голова, милые члены его,
В чистый одеты покров, уничтожены были Гефестом.
. . .
Я ничего не поправлю слезами, а хуже не будет,
Если не стану бежать сладких утех и пиров.
«Жарко моляся средь волн густокудрого моря седого…»
Жарко моляся средь волн густокудрого моря седого
О возвращенье домой…
«Главк…»
Главк, до поры лишь, покуда сражается, дорог наемник.
«Очень много ворон смоковница горная кормит…»
Очень много ворон смоковница горная кормит,
Всем Пасифила гостям, добрая, служит собой!
«Наксоса были столпами Аристофонт и Мегатим…»
Наксоса были столпами Аристофонт и Мегатим,
Ныне в себе ты, земля, держишь, великая, их.
«Кудри скрывавший покров Алкибия с себя низлагает…»
Кудри скрывавший покров Алкибия с себя низлагает,
В брак законный вступив, Гере-владычице в дар.
О Фасосе
…как осла хребет,
Заросший диким лесом, он вздымается.
Невзрачный край, немилый и нерадостный,
Не то что край, где плещут волны Сириса.
«Ни ямбы…»
Ни ямбы, ни утехи мне на ум нейдут.
«В свои объятья…»
В свои объятья взяли волны души их.
«Мне дела нет до Гига многозлатного…»
Мне дела нет до Гига многозлатного.
Чужда мне зависть, на богов не сетую
И царской власти не ищу величия, —
Все это далеко от взора глаз моих.
«Из дочерей…»
Из дочерей Ликамба только старшую.
«Своей прекрасной розе с веткой миртовой…»
Своей прекрасной розе с веткой миртовой
Она так радовалась. Тенью волосы
На плечи ниспадали ей и на спину.
«…старик влюбился бы»
…старик влюбился бы
В ту грудь, в те миррой пахнущие волосы.
«Не стала бы…»
Не стала бы старуха миррой мазаться.
«И ты, владыка Аполлон…»
И ты, владыка Аполлон, виновников
Отметь и истреби, как истребляешь ты.
«Главк, ты видишь…»
Главк, ты видишь: глубь морская всколыхнулась от водны
И нависли грозно тучи над Гирейскою скалой.
То — знак бури! Страх на сердце: мы застигнуты врасплох.
«Предоставь все божьей воле…»
Предоставь все божьей воле — боги часто горемык,
После бед к земле приникших, ставят на ноги опять,
А стоящих низвергают и лицом склоняют ниц.
И тогда конца нет бедам: в нищете и без ума
Бездомовниками бродят эти люди на земле.
«Мне не мил стратег высокий…»
Мне не мил стратег высокий, с гордой поступью стратег,
С дивно-пышными кудрями, с гладко выбритым лицом!
Пусть он будет низок ростом, пусть он будет кривоног,
Лишь бы шел он твердым шагом, лишь бы мощь в душе
таил.
«Кто падет…»
Кто падет, тому ни славы, ни почета больше нет.
От сограждан. Благодарность мы питаем лишь к живым, —
Мы, живые. Доля павших — хуже доли не найти.
«Сердце, сердце!..»
Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады — твердо стой, не трепещи.
Победишь — своей победы напоказ не выставляй,
Победят — не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй.
Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.
«Настроения у смертных…»
Настроения у смертных, друг мой Главк, Лептинов сын,
Ковы какие в душу в этот день вселит им Зевс.
И как сложатся условья, таковы и мысли их.