Ни ямбы, ни утехи мне на ум нейдут.
«В свои объятья взяли…»
Перевод В. Вересаева
В свои объятья взяли волны души их.
«Мне дела нет до Гига многозлатного…»
[178]Перевод Г. Церетели
Мне дела нет до Гига[179] многозлатного.
Чужда мне зависть, на богов не сетую
И царской власти не ищу величия, —
Все это далеко от взора глаз моих.
«Из дочерей Ликамба…»
Перевод В. Вересаева
Из дочерей Ликамба только старшую.
«Своей прекрасной розе с веткой миртовой…»
Перевод В. Вересаева
Своей прекрасной розе с веткой миртовой
Она так радовалась. Тенью волосы
На плечи ниспадали ей и на спину.
«…старик влюбился бы…»
Перевод В. Вересаева
…старик влюбился бы
В ту грудь, в те миррой пахнущие волосы.
«Не стала бы старуха…»
Перевод В. Вересаева
Не стала бы старуха миррой мазаться.
«И ты, владыка Аполлон…»
Перевод В. Вересаева
И ты, владыка Аполлон, виновников
Отметь и истреби, как истребляешь ты.
Перевод Г. Церетели
Главк, ты видишь: глубь морская всколыхнулась от волны
И нависли грозно тучи над Гирейскою скалой[181].
То — знак бури! Страх на сердце: мы застигнуты врасплох.
«Предоставь все божьей воле…»
Перевод Г. Церетели
Предоставь все божьей воле — боги часто горемык,
После бед к земле приникших, ставят на ноги опять,
А стоящих низвергают и лицом склоняют ниц.
И тогда конца нет бедам: в нищете и без ума
Бездомовниками бродят эти люди на земле.
«Мне не мил стратег высокий…»
Перевод Г. Церетели
Мне не мил стратег высокий, с гордой поступью стратег,
С дивно-пышными кудрями, с гладко выбритым лицом!
Пусть он будет низок ростом, пусть он будет кривоног,
Лишь бы шел он твердым шагом, лишь бы мощь в душе таил.
«Кто падет, тому ни славы…»
Перевод В. Вересаева
Кто падет, тому ни славы, ни почета больше нет
От сограждан. Благодарность мы питаем лишь к живым, —
Мы, живые. Доля павших — хуже доли не найти.
«Сердце, сердце!..»
Перевод В. Вересаева
Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады — твердо стой, не трепещи.
Победишь — своей победы напоказ не выставляй,
Победят — не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй.
Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.
«Настроения у смертных…»
Перевод В. Вересаева
Настроения у смертных, друг мой Главк, Лептинов сын,
Таковы какие в душу в этот день вселит им Зевс.
И как сложатся условья, таковы и мысли их.
«Леофил теперь начальник…»
Перевод В. Вересаева
Леофил теперь начальник, Леофил над всем царит,
Все лежит на Леофиле, Леофила слушай все.
«И упасть на…»
Перевод В. Вересаева
И упасть на… и прижаться животом
К животу, и бедра в бедра…
«Можно ждать чего угодно…»
[182]Перевод В. Вересаева
Можно ждать чего угодно, можно веровать всему,
Ничему нельзя дивиться, раз уж Зевс, отец богов,
В полдень ночь послал на землю, заградивши свет лучей
У сияющего солнца. Жалкий страх на всех напал.
Всё должны отныне люди вероятным признавать
И возможным. Удивляться нам не нужно и тогда,
Если даже зверь с дельфином поменяются жильем
И милее суши станет моря звучная волна
Зверю, жившему доселе на верхах скалистых гор.
«…Бурной носимый волной…»
[183]Перевод В. Вересаева
…Бурной носимый волной.
Пускай близ Салмидесса[184] ночью темною
Взяли б фракийцы его
Чубатые[185], — у них он настрадался бы,
Рабскую пищу едя!
Пусть взяли бы его, закоченевшего,
Голого, в травах морских,
А он зубами, как собака, лязгал бы,
Лежа без сил на песке
Ничком, среди прибоя волн бушующих.
Рад бы я был, если б так
Обидчик, клятвы растоптавший, мне предстал, —
Он, мой товарищ былой!
«Пророк неложный меж богов великий Зевс…»
Перевод В. Вересаева
Пророк неложный меж богов великий Зевс, —
Сам он над будущим царь.
«Что в голову забрал ты…»
Перевод В. Вересаева
Что в голову забрал ты, батюшка Ликамб,
Кто разума лишил тебя?
Умен ты был когда-то. Нынче ж в городе
Ты служишь всем посмешищем.
«О Зевс, отец мой!..»
Перевод В. Вересаева
О Зевс, отец мой! Ты на небесах царишь,
Свидетель ты всех дел людских,
И злых, и правых. Для тебя не все равно,
По правде ль зверь живет иль нет.
Перевод В. Нилендера
Тенелла!
Светлопобедный — радуйся, о царь Геракл, —
Тенелла —
светлопобедный —
И сам, и Иолай твой — два копейщика! —
Тенелла!
Светлопобедный — радуйся, о царь Геракл!
вернуться
Из «Риторики» Аристотеля известно, что эти слова Архилох вложил в уста некоего Харона, плотника.
вернуться
Гиг — лидийский царь, славился своим богатством.
вернуться
Античный комментатор этих строк говорит, что здесь Архилох сравнивает войну с бурей на море.
вернуться
Гирейская скала — находилась на острове Теносе.
вернуться
Стихи представляют собой отклик поэта на солнечное затмение либо 711-го, либо 648 года до н. э. (точные даты жизни Архилоха неизвестны).
вернуться
Принадлежность этого фрагмента Архилоху оспаривается.
вернуться
Чубатые. — О чубах фракийцев говорилось и в «Илиаде».
вернуться
Комментируя свой перевод этого стихотворения, В. В. Вересаев пишет, что в схолиях (античных толкованиях) к Пиндару говорится: «Архилох, придя в Олимпию, пожелал исполнить гимн в честь Геракла, но не было кифареда. Архилох попытался подражать ритму и звуку кифары каким-нибудь словом. Сочинив слово «тенелла», он ввел его в свою песню. Подражая звукам кифары, сам он в промежутках песни хора говорил слово «тенелла», хор же пел остальное — именно: «Победитель, радуйся, о царь Геракл!», а потом дальше: «Ты сам и Иолай, бойцы-копейщики! Тенелла!». С тех пор вообще те, у кого не было аккомпаниатора на кифаре, пользовались этим припевом, трижды повторяя слово «тенелла».